ГЛАВА первая. Легкость морской волны
Дом висел на небосклоне. Оранжево-бежевый газовый гигант, переливающийся колоссальными багровыми штормами, по объему большими, чем планета, на которой теперь обитали жители Мерхона, человеческого города.
Был день. И дни на Острове были сумрачными. Остров был синхронным спутником Дома, проходящим свою орбиту за двадцать шесть часов, и потому солнце видели утром, когда оно поднималось появлялось слева от Дома и падало за горизонт, и вечером, когда оно восходило над горизонтом и падало в Дом, озаряя его край. Днем же планета погружалась в сепию сумерек.
Гликерия вслушивалась в эту дремоту, которая скоро должна была развеяться при начале вечера.
Просторный хвойный лес дремал, погружаясь в белесое облако с персиковыми просветами, что укутывало необхватные стволы вековых сосен, а склон горы словно земляной рекой протекал меж их корней.
Сильное и юное тело было одето в короткую тунику, но здесь становилось все холоднее, и потому девушка была вынуждена скрыть свою красоту под теплым плащом. Гликерия, так её звали, обладала своей собственной красотой, её глаза имели необычный наклон и были большими, остальные черты были не столь примечательны и утончены. Но в целом, Гликерия знала, что красива, и мысль об этом могла порой мелькнуть в её голове, когда она грациозно пробегала по упавшему стволу или с сосредоточенным весельем перепрыгивала по камням, преодолевая бурную горную речку.
Здесь не было троп, только реки. Вдоль одной такой Гликерия и держала свой путь в место, далёкое от города, родного и единственного на этой планете, что принадлежал её народу.
Будучи магом, Гликерия не работала нигде, а тратил все свое время на выполнения заданий организации. Заговоры будоражили её сознание с детства. Она была очень непослушным ребёнком. Но при этом любила копаться в правилах, знала их на зубок и часто спорила с родителями, рассказывая о том, что её очередная проказа вовсе не проказа, но все равно получала наказания. Стать магом ей пришлось, родители так сказали.
Не ощущалось присутствия. Птицы стихли и тишина нарушалась только шумом воды.
А спустя несколько сотен шагов как будто исчез сам звук, как явление. И тогда она вышла на ровный уступ, огороженный забором, увенчанным темной черепицей. В нем она нашла дверь, в которую постучала.
