Место действия – 2125 год, межгалактический флагманский крейсер «Никита Михалков», где-то в созвездии Альфа Центавры.
Вчера нас подняли до рассвета. Над горизонтом ещё не взошло местное солнце – холодное, глуповатое, как глаз замерзшего мертвеца. Но нам уже ничего не светило. Нам нужно было захватывать очередной плацдарм на этой богом забитой планете.
Я стоял у шлюза, прислушиваясь к гулу антигравитационных двигателей. Сквозь бронированное стекло иллюминатора было видно, как внизу, на поверхности, клубился ядовитый туман. Где-то там, в желто-зелёной мгле, сидели они – те, кто считал, что галактика принадлежит им.
«Братцы!» – раздался в шлемофоне голос нашего командира взвода космодесантников. Его голограмма мерцала в видеофоне, как плохая связь, на лице блуждало выражение благородной усталости. «За Землю! За Русь! За Императора! Вперед, на этих тварей!»
С грохотом открылись шлюзы, и мы прыгнули вниз, в ад. Реактивные ранцы на секунду смягчили падение, но потом всё равно мы упали в грязь, в эту липкую, вонючую слизь, которой была покрыта вся про́клятая планета. Я поднялся, вытер визор обрывком знамени и сразу увидел, как рядом падает Сокол – наш лучший стрелок. Его скафандр был пробит чем-то острым в трёх местах, и из дыр хлестала розовая пена.
«Прощай, братик…» – прошептал он, и я увидел, как его глаза закатываются под мутнеющим пластиком шлема. Я не стал плакать. В скафандре слёзы – лишняя влага в системе. Вместо этого я перезарядил плазменный карабин и пошёл вперёд, мстить за друга!
Пули, или что там у этих жуков, свистели вокруг, оставляя после себя дыры даже в композитной броне. Наши ребята падали один за другим, но мы шли. Потому что назад – нельзя, вперёд – нельзя, но надо!
В ушах звенело. То ли от взрывов гиперторпед, то ли от этого «Ура!», которое мы должны были кричать. Я не кричал, я молча делал свою мужскую работу!
«Ну как?» – с надеждой спросил меня ефрейтор Иван Жуков, когда я дочитал его письмо домой, в богом забытое марсианское поселение, любимому дедушке.
«По-боевому, выразительно, ярко!» – ответил я. «Только вот «благородная усталость» – это как?»
Ефрейтор изобразил выражение, которое появилось на лице старпома, когда ему отказала наша буфетчица Любочка (после чего где-то в галактике закапсулировалась чёрная дыра, что стало полной неожиданностью для учёных, так как до этого чёрные дыры так себя не вели).
