Как можно жить с чувством, что самое главное в жизни отнято? Варвара знает ответ. Ее дни мелькают в бесконечных трудах, а вечерами наступает тишина, которую нарушает лишь шелест книжных страниц. Книги – богатство отца. А свое богатство, дочь, ей пришлось отдать чужим людям. Так повелел жестокий рок и материнская воля.
С тех пор так и живёт – день за днём. Вот и это утро не исключение. Варвара встаёт затемно, едва за окном начинает рассеиваться студёная ночная темень. Тяжело вздыхая, натягивает старенькую телогрейку – выцветшую, сплошь в заплатках, скрывающих память о прежнем цвете.
Валенки мерно скрипят по первому хрупкому насту, оставляя чёткие следы в сизом предрассветном сумраке. Путь к коровнику.
Звёздочка – корова знатная. Холёная, круторогая, шерсть – как рыжий бархат, а на широком лбу – белая метка, точь-в-точь звезда.
Так и прозвала её Варвара. Рядом семенит телёнок, тонконогий, еще неуклюжий. Шлёпает влажными губами, норовя стащить с хозяйкиной головы пестрый платок.
– Ах ты, озорник! Бесёнок полосатый! – Варвара ворчит, но в голосе – одна ласка. Толкнёт любопытного детёныша мягко, по-хозяйски. – Отойди, баловник, дело есть!
Молоко, тёплое и парное, звонко бьет в подойник. Звёздочка жует ароматное сено, что щедро навалила ей Варвара, сверкает маслянистыми, умными глазами, лениво ворочает тяжёлой головой.
Полюбовалась хозяйка на свою красавицу, прикрыла ведро чистой марлей в сенях – и к курам.
В курятнике – суета и гам. Сонные наседки, встревоженные её приходом, срываются с насестов, хлопают крыльями, кудахчут, толкаются у кормушек.
– Тыща чертей! Очумели? Всем достанется! – Варвара едва увертывается от пернатого натиска, рассыпая мешанку. Суетливое куриное царство успокаивается лишь под мерный стук зерен.
Дальше – сарай, пропахший сеном и душистым березовыми вениками, подвешенными у входа. Там, в закутке, чавкает и посапывает упитанный розовый боровок…
А за окном, меж тем, ноябрьское солнце, бледное и негреющее, уже выползло из-за леса.
Возвращается Варвара в избу. Печь разгорается дружно, прогоняя ночную стужу. Скоро по избе поползет сухое, ласковое тепло. На печке – закипают душистые щи в потемневшей эмалированной кастрюльке. А в чугунке, томясь, доходит до кондиции гречка с осенними дарами – тыквой да грибами-боровиками.
