Сознание – не алгоритм, а бесконечный диалог между тем, кто видит, и тем, что видно. И даже самый сильный код не может переписать того, кто спрашивает «Кто я?» – Данте Корвус.
– Душкин Р. В. «Cogito ergo sim»
Зима. Безымянный подмосковный военный НИИ. В служебном корпусе № 7, в котором даже в дневное время коридоры были погружены в полумрак, полковой врач Иван Петрович Семёнов сидел в своём кабинете и считал. Привычка, выработанная за годы работы с секретными материалами – сначала удары собственного сердца, потом капли дождя по окну, затем количество папок с грифом «Секретно» на столе. Тринадцать. Всегда тринадцать.
Кабинет походил на архивную кладовую – старая мебель советского образца, запах отсыревшей бумаги и дезинфицирующих средств. На стенах висели выцветшие портреты руководителей и схемы человеческого мозга, исчерченные красными и синими линиями. Лампа на письменном столе бросала жёлтый круг света на разложенные документы, остальное пространство тонуло в серых тенях.
За окном простиралась территория закрытого института – бетонные корпуса, окружённые высоким забором с колючей проволокой. Снег лежал неровными сугробами, потемневший от городской пыли и выхлопных газов. Небо затянулось свинцовыми тучами, из которых падал то дождь, то мокрый снег. Семёнов считал капли автоматически, как дышал, как моргал. Один из защитных ритуалов, которые помогали ему сохранять рассудок в этом месте.
В каждой папке перед ним лежала история исчезнувшего человека. Не погибшего, не пропавшего без вести. Исчезнувшего. Стёртого из всех картотек и реестров, убранного с фотографий, из памяти сослуживцев. Как будто его никогда не существовало в природе.
Семёнов знал этот процесс изнутри. Он сам его разработал. Сначала пропадали упоминания в документах – бюрократическая машина словно забывала о существовании человека. Потом начинали тускнеть фотографии, размываться лица на плёнке. Следом исчезали воспоминания у знакомых – сначала смутные, потом детальные. И наконец, растворялось само физическое тело, как будто оно было лишь отражением информации в картотеке.
Он открыл верхнюю папку дрожащими пальцами. Внутри – только номер: «Испытуемый 089». Никакого имени, никаких личных данных. А ведь три месяца назад здесь лежала толстая медицинская карта лейтенанта Виктора Кольцова. Двадцать два года, родом из Тулы, мать – учительница начальных классов, отец – слесарь на тракторном заводе. Призван осенью прошлого года, служил образцово, получил благодарность командования. Участвовал в эксперименте добровольно – за денежное вознаграждение, которое собирался отправить семье.
