Предисловие
Из архива газеты «Шэньбао», Шанхай. Декабрь, 1946 год.
ЗАЛ СУДА, ГДЕ СУДЯТ НЕ ЛЮДЕЙ, А САМУ ВОЙНУ
Репортаж нашего специального корреспондента Лю Фэна с Нанкинского процесса по делу о военных преступлениях.
Нанкин, 4 декабря. – В зале бывшего Министерства связи, где сегодня вершится правосудие, воздух неподвижен и тяжёл, как непролитая слеза. Здесь, под пристальными взглядами судей и безмолвным оком истории, разворачивается последний акт трагедии, имя которой – Нанкин. На скамье подсудимых – генералы и офицеры, чьи имена ещё недавно вселяли ужас. Но сегодня наше внимание приковано не к ним, а к тем, кто проходит свидетелями, – к обычным солдатам, чьими руками и совершались злодеяния.
Обвинители зачитывают списки жертв, показывают фотографии, приводят свидетельства выживших. Цифры звучат, как удары молотка. Десятки тысяч. Сотни тысяч. Но когда на трибуну поднимаются они, подсудимые, в их голосах нет ни раскаяния, ни злобы. Только усталость и недоумение. Их показания, монотонные, лишённые эмоций, сливаются в один общий, безликий голос. Голос войны.
Прокурор задаёт вопросы. Сухие, протокольные. Ответы – такие же.
Рядовой первого класса Танака Кэндзи: «Приказ был – уничтожить всех, кто оказывает сопротивление. Но кто оказывал сопротивление? Как отличить солдата от крестьянина? Нам говорили, что они все – партизаны. Мы просто делали то, что нам приказывали… Да, мы входили в дома. Мы были голодны. Нас не кормили неделями. Иногда мы находили мешок риса, иногда – курицу. Это было счастье. О людях мы не думали. Мы думали о еде».
Сержант Ватанабэ Горо: «Нас учили, что китайцы – не совсем люди. Что они ниже нас. Нам показывали фильмы, где они мучают наших пленных. Мы верили… Когда ты видишь, как твоего товарища убивают, что-то внутри ломается. Ты перестаёшь жалеть. Жалость – это роскошь. Мы были молоды. Мы пили много сакэ, когда удавалось его найти. Когда ты пьян, всё кажется проще. Ты не думаешь. Ты просто делаешь».
Младший лейтенант Судзуки Кэнтар: «Дисциплина – основа армии. Нас учили: приказ командира – это воля Императора. Сомневаться в приказе – значит сомневаться в Императоре. Это было немыслимо. Когда майор Хасимото приказал очистить район у реки… Я передал приказ. Что ещё я должен был сделать?»
Рядовой Танака Дзиро: «Холод был страшный. У нас не было зимней формы. Мы жгли всё, что горело – мебель, двери, книги. Однажды нашли склад с углём, думали – повезло. А там прятались люди. Женщины с детьми. Сержант сказал… сказал, что уголь важнее. Что без тепла мы замёрзнем, а мёртвые солдаты не нужны Императору».
