Протрузия, грыжа, спондилоартроз – оперировать нельзя лечить

Серия «Живем по Бубновскому»

© С. Бубновский, текст, 2024

© Ирина Авельви, @iravelvi, фото на обложке, 2022

© В. Давлетбаева, илл., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Машина неслась по Минскому шоссе сквозь дождь и снег, раздвигая светом своих фар непроглядный мрак ночи, и от непогоды становилось как-то неуютно даже в теплой кабине моего грузовика. Скорость движения автомобиля была небольшой – где-то 80 км в час. Но ночью, когда свет фар упирается в мокрую пелену из снега и дождя и видно только слабые огни проносящихся мимо встречных машин, скорость кажется намного выше. Но я был серьезно уставшим и вяло реагировал на происходящее.

Все произошло так, как и должно было произойти… Залп фар встречного автомобиля ослепил моего водителя, и он ушел вправо. И он, конечно, не подозревал, что водитель другого грузовика оставил свою машину на обочине, не установив на дороге знак аварийной остановки. К тому же и габаритные огни того автомобиля были выключены.

Позже родился афоризм: правильное движение лечит, неправильное – калечит. Да, всего лишь одно движение! В данном случае одно неправильное движение руля и… все, что ты нажил, может превратиться в хлам. И тогда после этого рокового движения руля моя прежняя жизнь ушла… навсегда. Мое тело было раздавлено полностью: голова, позвоночник, конечности… Дальше – кома: моя душа покинула тело и в каком-то халате с развевающимися полами летала где-то над дорогой и широко раскрытыми от ужаса глазами (я увидел эти глаза…), смотрела на свой раздавленный дом или, как пишется, храм, в котором жила все эти годы. Наверное, думала: вернуться или нет? И приняла правильное решение: вернуться! Но я это не почувствовал.

В коме я находился недолго – две недели, хотя врачи оставляли на выход из нее небольшие шансы… Я тогда вообще ничего не чувствовал. Виной тому были бесконечные обезболивающие, вводимые услужливо в мое тело медсестрами через каждые два часа. Это было уже после выхода из реанимации. Мое тело было исколото так, что стало похоже на дуршлаг, и для каждой новой инъекции медсестры долго искали место. В качестве обезболивающих мне вводили наркотические средства, так как простые НПВС не помогали. Мне рассказывали, что я чудовищно матерился, поэтому медсестры думали, что я из криминальной структуры. Но я сам этого не помню, пусть меня простят все, кто это слышал! Видимо, в то время мне было трудно подбирать и говорить другие слова, так как откушенный и заново пришитый язык заполнял весь рот, и я не осознавал произошедшее со мной. Но как только я начал понимать жизнь вокруг себя, то отказался от обезболивающих уколов и пережил ломку. По ночам, когда все спали, я обливался потом и грыз пододеяльник, но медсестру не вызывал: шнурок вызова медсестры так и остался сиротливо висеть над моей головой. И вместо уколов во мне поселилась она, Боль. Как оказалось – на 27 лет! Обезболивающие лекарства являются главным оружием врачей против Боли, но именно эти лекарства лишают человека воли и желания бороться с болезнью. Думать не надо, терпеть тоже не надо, если есть возможность получить такие лекарства! Лежит такой больной человек в своей кровати, тихо лежит, не стонет от боли, только вот сознание, а позже и самосознание куда-то улетает. Я это понял вовремя и своевременно сделал соответствующий вывод.