Гилберт Гугенбергер Часть 2
Эта история всё ещё не закончена. Она развернулась из первого тома – как поток, в котором соединяются наши страхи, надежды, недосказанное. Здесь – не просто события, а то, что мы носим внутри: память о тех, кого любили и не смогли удержать, слова, которые не сказали родителям, детям, тем, кого не успели понять. Любовь не всегда умеет говорить – но она светится в жестах, в выборе, в молчании. В этих главах – не просто фантастика, а попытка понять: как быть людьми, когда время нас уносит. Временные потоки могут разрушать – но они же и подсказывают путь. Сквозь всё: трусость и нежность, потери и находки, прошлое и будущее. Будущее здесь не обещание, а вопрос: что мы выберем? Ведь оно – туманно, зыбко, и всё ещё в наших руках. Я пишу не ради завершения, а ради продолжения. Ради той связи, что возникает между автором и читателем – как между родителями и детьми, как между теми, кто был и теми, кто будет. Если вы читаете это – значит мы уже связаны. Я надеюсь услышать вас – в письмах, в откликах, в комментариях. И вместе с вами прожить историю всех героев этих эпических событий до конца.
Салли погрузилась в мир, который создавала на страницах своей книги. Гилберт оживал перед её глазами, наполняя одинокие дни писательницы своей энергией, мыслями и страстями. Она наблюдала, как он сидел в своей скромной комнате, освещённой тусклым светом лампы, склонившись над стопкой потрёпанных учебников. Вот его тонкие пальцы теребят край страницы, пока взгляд уставших от напряжения глаз скользит по формулам, строка за строкой.
Она почти слышала, как Гилберт спорит с профессором, не соглашаясь с той или иной точкой зрения. В его голосе звучала юношеская горячность, непоколебимая уверенность в правоте. Он упрямо отстаивает свои идеи, бросая вызов строгости Ланжевена.
А потом она любовалась Парижем – не просто город, а мир глазами молодого гения. Он шел по старым улочкам, где неровная мостовая заставляет поднимать старые ботинки, а глаза хватают взглядом красоту величественных зданий, которые пугают своим масштабом и гениальностью зодчего. Дыхание Гилберта замирает, когда перед ним открывается вид на Лувр, великий и недосягаемый. Юноша застыл, словно боялся моргнуть и потерять миг волшебства.
