Когда Милюков вошёл в услужливо открытую перед ним дверь, чрезвычайный и полномочный посол Великобритании в России Джордж Уйльям Бьюкенен сидел за массивным письменным столом из дуба, и что-то торопливо писал. Весь вид дипломата говорил о том, что если его и предупредили о визите, он к нему не совсем готов по причине какого-то важного и незавершенного дела. Разве могло быть так, если бы к нему вошло лицо, прибывшее с официальным визитом? Нет, он не мог себе позволить такое обращение с ним. Однако, Милюков относился к другой категории людей. Бьюкенен про себя называл их «Робеспьерами». Они были во всех слоях населения России, разных специальностей и оттенков, составившие себе положение, или простые труженики, мужчины и женщины, старики и молодые, но всех их объединяло осуждение политики Престола и уверенность в том, что лишь они знают, как управлять этой страной. Для «Робеспьеров» у дипломата была разработана иная, отличительная ото всех правил и протоколов, манера общения. Иногда перед встречей с ними разыгрывались целые спектакли, чтобы они чувствовали себя в стенах британского посольства более свободно и комфортно и их умышленно не обременяли рамками разного рода этикета и условностями. Такой подход с порога располагал к непринуждённой, почти дружеской и доверительной беседе и сокращал сроки принятия разного рода решений. Вот и сейчас, Милюков наверняка должен был испытать вместе с чувством вины перед послом, который принимает его даже в момент исключительной занятости или в процессе решения неотложных задач, ещё и гордость от значимости своей персоны. А это сейчас важно. Россия, набравшая в мировой войне мощь и обеспечившая союзникам неизбежность разгрома Германии, стала не нужна в том виде, в котором она сейчас, а уж тем более её никто не желал видеть в числе победителей. От одной мысли, что по итогам этой войны ей доставались Босфор и Дарданелы, Бьюкенен потерял сон. Теперь он приложит максимум усилий, чтобы сокрушить эту страну изнутри, руками самих же русских…
Оклеенную обоями с замысловатым рисунком стену позади дипломата помпезно украшала картина в золочёной раме. Изображённый на ней природный пейзаж был нейтральным к политике и разговорам, которые проходили в этих стенах. Впрочем, как и весь интерьер в целом. Неординарный подход здесь и к расстановке мебели. Тыльной частью к письменному столу, вплотную, стояли диван и кресло. Бьюкенен считал, что в противном случае даже вид его рабочего места может стеснять собеседника. Поэтому, когда хозяин кабинета вдруг предлагал гостю сесть, тот оказывался спиной к атрибутам бюрократической канцелярии.
