– Можешь сколько угодно кричать. Тебя здесь никто не услышит. И никто не придёт! – каждое слово хлестало плетью, заставляя Мишку сильнее вжаться в угол на тонком матрасе.
Скрежет ключа в замке царапнул по оголённым нервам. Закрывая голову руками, мальчик беззвучно шевелил губами, читая молитву, в надежде, что обойдётся без избиений.
– Я приду завтра, – снова раздался голос. – Ссать будешь в ведро. И лучше тебе не промахиваться!
Звякнув о пол, цепь потянула кандалы на ноге. Крепко зажмурившись, Мишка старался не двигаться, точно это могло защитить или сделать невидимым. Он продолжал молить Богов о помощи, точно зная, что его слышат, хотя и не был уверен, что они захотят помочь. Но попытаться стоило.
Хлопнула дверь, послышались удаляющиеся тяжёлые шаги. Испуганный ребёнок ещё долго пытался уловить хоть какие-нибудь звуки, но слышал лишь своё свистящее дыхание и частый стук сердца в голове, в висках, в горле. Несмело открыв глаза, Мишка осмотрелся. В небольшой комнате с обшарпанными стенами единственной мебелью был стоявший напротив старый комод с причудливыми резными узорами. Сверху лежал матерчатый чемодан с выцветшими боками в крупную красно-чёрную клетку и с железными защёлками. Казалось, он сошёл со страниц старых журналов, каких было много в доме покойной бабушки.
Мишка глянул в угол за комодом, на сливающуюся со стеной дверь. Скрип застал врасплох, вынудил подпрыгнуть на месте и сжаться. Дверь приоткрылась, в темноте блеснули чьи-то глаза – кроваво-красные, пугающие. И тогда спасительный мрак обнял разум мальчика, отгораживая от этого жуткого дня и неведомого соседа по комнате.
– Два разных мира соединятся. Души друг к другу переместятся, – строчки засели в голове. Уже какую ночь бессонница изводила Ясю. Уснув только под утро, сквозь марево грёз она услышала, как чей-то приятный голос шептал эти слова над ней. Слова казались ощутимыми, точно прикосновения, отчего она проснулась разбитой и совершенно неотдохнувшей.
Спасаясь от слишком подвижного для неё города, от его запахов и грехов, она приехала сразу после работы в родную деревню. Остро захотелось на пару дней отрешиться от дел, проветрить голову и душу. В Омске она сильно уставала от чужих эмоций, которые окружали, напирали, давили, требуя внимания. Там было слишком много суетливых людей, слишком много требований и слишком много следов. Всего слишком. Она взяла отгул на пятницу, а за ней ждали два долгожданных выходных. Три дня отдыха и прогулок по лесам – что может быть лучше?
