В глубине сумрачного леса, где тени плетут свои паутины из забытых снов, притаилась ежовая нора. Её вход – это портал в иной мир, обрамлённый корнями, которые извиваются, словно застывшие молнии. Внутри норы стены – живая плоть земли, пульсирующая в такт дыханию спящего ежа. Каждый слой почвы – это страница из книги времени, исписанная иероглифами червей и мха. Воздух здесь густой, как сироп, наполненный ароматами грибов и древних трав, а слабый свет снаружи окрашивает все в оттенки забытых воспоминаний.
В центре норы, на ложе из опавших листьев и перьев, спит еж. Его иглы – не просто защита, а антенны, улавливающие шепот звёзд и голоса подземных рек. Вокруг него плывут сферы – крошечные миры, где капли росы становятся озерами, а песчинки – горами. Время здесь течет иначе: минуты растягиваются в века, а века сжимаются в мгновения. Нора ежа – это не просто убежище, это вселенная, где реальность и сон переплелись в бесконечном танце.
Вьюга началась внезапно, как будто кто-то невидимый решил, что пора. Сначала это был лишь легкий ветерок, шелестящий сухими листьями у входа в нору. Но затем, словно по сигналу, снег начал падать густо, неумолимо, заполняя собой всё вокруг. Ёж, свернувшийся в клубок, почувствовал сквозь сон, как холодный воздух проникает внутрь.
Он не понимал, почему вьюга пришла именно сейчас. Всё было спланировано так тщательно: нору он вырыл в правильном месте, под корнями старого дуба. Он рассчитал глубину, угол наклона, чтобы холод не мог добраться до него. Но вьюга, казалось, знала о его планах. Она знала всё.
Снег забивал вход, и ёж чувствовал, как пространство вокруг него сужается. Он пытался двигаться, но его тело не слушалось. Мысли его путались. Почему он не выбрал другое место? Почему не сделал нору глубже? Вопросы висели в воздухе, как снежинки, медленно опускающиеся на землю.
Снаружи доносился лишь глухой вой ветра. Голос, который говорил ему что-то важное, но слова были непонятны. Ёж попытался сосредоточиться, но сон мягко и неотвратимо удерживал его. Ему снилось, что он больше не ёж. Он был чем-то другим – существом без формы, без колючек, без норы. Он плыл в бесконечном пространстве, где не было ни верха, ни низа, ни вьюги, ни снега. И голос, который он слышал, теперь был внутри него.
