Москва никогда не спит по-настоящему. Даже в три утра её артерии пульсируют неоном, а в переулках за Казанским вокзалом шуршат тени, которые лучше не тревожить.
Дмитрий Трифонов знал это правило. Двадцать семь лет жизни в столице научили его различать безопасные маршруты от тех, где лучше прибавить газу и не останавливаться на красный. Но в ту ночь правила перестали работать.
Вызов пришёл в половине третьего – подать машину к складам на Рязанском проспекте. Странный адрес для такого времени, но деньги есть деньги. Студенческий кредит сам себя не погасит.
Промзона встретила его запахом мазута и гниющих отходов. Заброшенные ангары смотрели пустыми глазницами окон, а между ними, как чёрные реки, растекались лужи технической воды.
– Сюда! – крикнул мужской голос из-за угла складского корпуса.
Дмитрий припарковался у ржавых ворот и вышел из машины. В воздухе висело что-то неправильное – слишком тихо для Москвы, слишком пусто для места, где должны жить люди.
За углом он увидел их. Двое мужчин в тёмной одежде склонились над третьим, лежащим на асфальте. Один держал нож, другой – связку проводов.
– Говори, где деньги, сука! – рычал тот, что с ножом. – Последний раз спрашиваю!
Лежащий захрипел что-то неразборчиво. Кровь текла из угла его рта, смешиваясь с дождевой водой.
Дмитрий замер. В голове мелькнула мысль развернуться и уехать, но ноги не слушались. Двадцать семь лет мирной жизни не подготовили его к такому.
– Да он уже готов, – сказал второй. – Давай быстрее.
Нож блеснул в свете фонаря.
И тогда что-то сломалось в голове Дмитрия. Может быть, курс психологии, который он так и не закончил, может быть, воспоминания о детстве в коммуналке, где крики за стенкой были нормой. Или просто усталость от того, что в этом городе всегда кто-то мучает кого-то, а остальные делают вид, что не видят.
Он схватил монтировку из багажника и кинулся вперёд.
Первый удар пришёлся в затылок ножевику. Хруст позвонков был отвратительно громким в ночной тишине. Второй мужчина попытался бежать, но Дмитрий догнал его у забора.
– Стой, мужик! Мы просто…
Монтировка размозжила ему челюсть.
Когда всё закончилось, Дмитрий стоял над тремя телами в луже крови и дождевой воды. Руки дрожали, в ушах звенело. Человек, которого пытали, тоже был мёртв – сердце не выдержало.
