Вереница машин медленно двигалась в такт идущим. Толпа вокруг в основном состояла из мужчин в штатском и шляпах, среди них бледным пятном выделялась пара немного растерянных, довольно упитанных пожилых дам в потертых беличьих шубках, одна из них держала в руке три розовые, уже задохнувшиеся в морозном утре гвоздики. В этой суровой партикулярной толпе они были явно не к месту, выбиваясь из повестки и своим немного растерянными лицами, и поношенным мехом, и даже цветами.
– У всех красные, как положено, а у нее розовые! И где она их взяла, ну есть же какие – то приличия, ну хотя бы здесь, – донеслось до уха Федотова, – кто их вообще сюда пустил, бедный Сергей Палыч?».
– Ну почему бедный, – негромкий баритон был где-то сзади, – возможно одноклассницы, или соседи, из бывших, это хорошо.
– Нехорошо с розовыми, я согласна, – скрипнула сухопарая дама в черном каракуле, чуть обернувшись, и тем самым обнажив Федотову три четверит своего острого яркого профиля.
По ходу своего взгляда вполоборота она мгновенно и профессионально окинула его статную фигуру.
– Из портних, – мелькнуло у Федотова, и он в стотысячный раз удивился пластичности человеческой психики.
Все вокруг медленно плыло за катафалком, уже потеряв его из вида, и вдруг, встало. Федотов увидел Юру, и других ребят. Они тоже выделялись из общей массы своим, по птичьи серым, торжественным сукном шинелей и золотыми обшлагами парадной зимней формы летчиков. Федотов глубоко втянул ноздрями крепкий морозный воздух, – тот дошел до самого нутра и вышел крепкой струей густого горячего пара наружу. И снова вдох, уже другой, и снова до глубины, и выдох на выход до самых ног, до поверхности. Где – то далеко в сознании мелькнул запотевший шлем скафандра перед глазами
– Алексей Михалыч, здравствуйте – внезапно возник слева чей-то выдох его имени. Федотов покосился и увидел уже справа внизу сухопарого господина в меховой кепи, его плечи ладно обнимало темное гладкое пальто с меховым воротником.
– Кожа ягненка, – зачем-то вслух определил Федотов, и снова глубоко втянул большими ноздрями морозный воздух около себя, словно хотел ярче прочувствовать горьковатый аромат этой свежедубленой ягнячей кожи рядом
