Телефон заорал прямо в ухо. Неожиданно резкий звук прорвался сквозь толщу и без того тяжелого похмельного Сенькиного сна – хриплый надрывный голос рингтонного певца не оставил никаких шансов на продолжение ночи.
Сенька приоткрыл глаза, облизал засохшие распухшие губы.
– Кто посреди ночи-то? – больно толкнула Сеньку жена локтем в бок, – совсем рехнулись. Время-то сколько? – жена пошарила под подушкой, выудила телефон, – Господи, два часа!
– Алё, – хриплым шёпотом просипел Сенька. Сушняк был знатный. Из желудка поднимался жар перегара: горел и нестерпимо вяз во рту, так, что ни разговаривать, ни соображать Сенька не мог. В башке у Сеньки, кроме мысли о ледяной воде, предусмотрительно поставленной женой с вечера в холодильник, звучала ещё и Шизгара. «Шизгаре, о бэби, шизгаре», – бился голове ритм популярной когда-то песни. В дополнение к ужасному сушняку, мотивчик совершенно лишал Сеньку возможности думать. Откуда только взялась песня эта дебильная? Вчера что ли слушали?
– Алё, чё надо-то, алё, говорите, – прохрипел Сенька, пробираясь в потёмках к заветному холодильнику.
– Арсений? Поводырь? – голос был казённый. Ровный, будто бы ничей голос, механический. Не мог Сенька припомнить, слышал ли он этот голос. Ненавистная в данный момент Шизгара заполнила всё пространство бедной Сенькиной башки, норовя пробраться в кишки и выплеснуть наружу остатки вчерашней посиделки.
– Ну, – выдавил Сенька, наконец откручивая пробку бесконечно холодной бутылки, – ну я Поводырь, – Сенька сделал большой глоток, прислушиваясь к тому, как заветный холод гасит жар в горле, спускается ниже, каким-то невообразимым образом приглушая Шизгару, – чё надо-то? Ты кто, вообще? Время видел? – к Сенька ощутил раздражение. Острое, с каждой секундой возрастающее раздражение и желание нахамить придурку с ровным голосом, и, если окажется, что с голосом этим Сенька знаком, дать ему прямиком в наглую рожу при случае. Во, козёл, чё удумал: звонить посреди ночи, фамилию спрашивать, по имени называть.
– Арсений, – тем временем продолжил голос нисколько не смутившись, – Варвара Поводырь кем Вам приходится?
Шизгара замолчала резко, и тут же виски сжало тисками. Боль перекрыла кислород, и на секунду Сеньке показалось, что он разучился дышать. Засипев носом, он вдохнул, затем выдохнул, прошептал еле слышно:
