А Волхов шумит…

Павшим в боях за Родину и выжившим

в Великой Отечественной войне

посвящается…

Глава 1

Июнь 1940 года.      

Лесная извилистая дорога тянется вдаль. На разные голоса поют птицы, восхваляя ясное солнце. Спокойно шумят кроны вековых деревьев, бросая на разогретую полуденным зноем землю тень, и мир кажется таким прекрасным, что душа начинает петь и переливаться, как сверкающая под солнцем вода.

По обочинам дороги кивают желтыми головками ромашки, едва колыхаемые легким ветерком. Их лепестки невероятно крупные – с полмизинца. Именно эти необыкновенно красивые цветы любила девушка, идущая в босоногой толпе девчонок и мальчишек по пыльной дороге. Ребята возвращались из леса, куда ходили за ягодами.

–Тонька! Смотри, ромашки! Да какие красивые! – толкнула её в бок подруга Любка и указала на обочину.

Тоня повернула голову в указанном направлении и улыбнулась так, как умела улыбаться только она одна: бойкой, открытой, ласковой улыбкой, слегка обнажающей крепкие белые зубы.

Тося Михеева была необыкновенно красива: среднего роста, стройная, со всех сторон ладная. На ней был простой льняной сарафан, но, несмотря на это, он хорошо подчеркивал фигуру девушки. Её овальное загорелое лицо обрамляли волнистые темно – русые волосы, заплетённые голубыми лентами в две толстые косы. Из них в разные стороны выглядывали незабудки небесного цвета. А зеленые глаза, оттенённые густыми черными ресницами, были мудрыми, добрыми, понимающими. Складывалось впечатление, что взглядом она хотела охватить весь мир и одарить его своей любовью, которой, казалось, хватило бы на всех.

А девушке было пятнадцать лет.

– Как они прекрасны! – воскликнула в восхищении Тоня и подошла поближе. Она поставила лукошко с ягодами и стала разглядывать цветы.

За ней потянулись остальные ребята. Это был её друг Ванька Орлов, бойкий и непоседливый мальчишка, любивший повалять дурака, его приятель Колька, с которым Ванька был неразлучен, да Машка с Любкой, Тонины подруги.

Ванька, подбежавший следом за Тоней и повесивший свою корзинку на Кольку, постоял немного, как бы в раздумье, почесал подбородок, а затем сорвал один цветок. С довольным выражением лица он развернулся к девушке.

– Тонь, а ну-ка повернись!

Девушка обернулась, вопрошая глазами. Одним ловким движением руки он воткнул сорванную ромашку в её волосы над правым ухом.