За окном сверкая и кружась сыпал густой снег, подсвеченный уличным фонарем. От рамы порядком дуло, хотя подоконник проклеили липкой лентой и заложили ватой. Но ни поздний час, ни сквозняк не были помехой царившему здесь веселью. В подвальном помещении гримерной слышался смех и радостные голоса. В воздухе ощущался запах мандаринов и шампанского.
– Ура, с новым годом, господа! – торжественно провозгласил тост высокий мужчина с курчавыми волосами и приклеенным крючковатым носом.
Бокалы взметнулись вверх, прозвучало ответное «ура!». Здесь собралось по меньшей мере девять человек. Кто-то уже успел переодеться, кто-то только смыл грим, а кто-то не успел сделать ни того, ни другого. Потом, дескать, сначала отметим!
– Друзья, как же я счастлив! – сердечно воскликнул юноша лет двадцати. Восторженный и приятно усталый, он с мечтательной улыбкой окинул взглядом гримерную, заставленную цветами и подарками, счастливые лица друзей, сказочную погоду за окном и произнес: – Что может быть лучше того, чтобы дарить радость публике? И как она благодарит нас в ответ! Это потрясающе, господа! Вот скажи, Серж, – юноша обратился к мужчине, говорившему тост, – ты счастлив?
– Конечно, счастлив, Вольдемар. Вот сейчас поедем с Нинон к родителям, порадуем их подарками.
– Нет, ну погоди, счастлив ли ты здесь, в театре? – настаивал юноша, которого назвали Вольдемаром.
– В театре? – Серж на мгновение задумался. – Ну да, несомненно, mon ami, ведь именно здесь я встретил мою Нинон!
– Эх, я ведь о другом тебе толкую, как ты не поймешь!
К юному актеру подошел его приятель и обнял за плечи.
– Володенька, да все мы поняли, – с веселой улыбкой сказал он, манерно откинув с красивого лица яркие черные локоны. – У всех нас была мечта служить в театре. К чему эти расспросы? Я вот определенно счастлив. Сейчас заплачу на радостях кучеру рубль и с ветерком домчусь до Патриарших. Маменька уже должно быть пирог испекла. Угощу ее конфетами и пирожными от поклонниц. Старушка за меня всегда так радуется, – припав к уху Володеньки, приятель заговорщески добавил: – знаю, хвастается соседкам. Я и впрямь красотой превзошел вас всех, уж не обижайтесь, господа.
Послышался дружный хохот.
– Николя, скромности тебе не занимать, – заметил невысокий плешивый актер с отнюдь не накладным брюшком. Поправляя лямки давно не глаженных брюк, он задумчиво изрек: – а я вот теперь хотел бы к себе в Рязань, в деревню… – рассказчик мечтательно вздохнул.
