Я была здесь, когда еще не было гор, лишь мягкие холмы, омываемые древними морями. Я чувствовала поступь гигантских зверей и шепот ветров, переносящих семена жизни. Я видела, как солнце рождается каждое утро и умирает каждый вечер, окрашивая небо в цвета, которые невозможно назвать. Я – Земля.
На протяжении бесчисленных циклов луны и солнца, по моим бескрайним просторам ступал Народ. Они были моими детьми. Они ходили легко, оставляя следы, которые тут же стирались ветром, словно показывая свое уважение к моему дыханию. Они брали из моих рук ровно столько, сколько нужно было для пропитания и жизни, не больше. Они слушали мои голоса в громе и шелесте травы. Они знали мои священные места – там, где завеса между миром видимым и невидимым была тонка, где обитали Духи Предков, где Сердце Мира билось в унисон с их сердцами. Священные Земли были не просто частью меня, они были моей душой и их душой.
Но пришло время перемен. С востока пришел новый ветер, несущий странные запахи дыма, металла и алчности. Пришли другие люди. Их шаги были тяжелыми, их взгляды – жадными. Они не видели во мне живое существо, Мать, дающую жизнь. Они видели лишь то, что можно взять, разделить линиями на бумаге, огородить, выкопать. Они не слышали шепота Духов, их уши были заложены звоном монет.
Они гнали бизонов, прокладывали железные пути, строили свои твердыни и города на моей коже. Они нарушали свои же обещания, словно слова не имели веса. Но самое страшное – они покусились на Священные Земли. Они почуяли там богатство – блестящие камни и черную кровь, скрытую глубоко внутри. Они вторглись туда с кирками, динамитом и железными машинами, разрывая мою плоть, оскверняя места покоя древних, заглушая крики Духов своим грохотом.
Я стонала от боли. Мои реки плакали мутной водой, мои деревья падали под их топорами, мои священные камни разлетались в пыль от взрывов. Мои дети, Народ, чувствовали мою боль. Они были загнаны в пыльные, безжизненные уголки, их дух был сломлен, их голоса звучали тихо и безнадежно. Отчаяние стелилось над землей, как утренний туман.
Казалось, все потеряно. Что алчность и железо победили древнюю связь, что Дух Прерий обречен угаснуть под тяжестью их мира.
Но Дух не умирает легко. Он может затаиться, стать невидимым, но он помнит. Он чувствует. И когда боль становится невыносимой, когда осквернение достигает сердца, Дух начинает шевелиться.
