Старая квартира

Основано на реальных событиях, все имена и место действия измененны по просьбе рассказчика.

Когда всё наконец закончилось, ей было тридцать девять.

Не сорок – ещё нет. Не тридцать пять – уже не то. Возраст, когда можно начать сначала, но не как прежде: не с уверенностью, а с дрожью в пальцах, которую нельзя списать на кофе.

Развод затянулся на полтора года. Не драматичный – вязкий, как болотце, что не утаскивает, но держит за щиколотки. Всё привычное стало чужим, всё новое – равнодушным.

Марина уехала с двумя чемоданами и нервной улыбкой. Работы хватало, она была человеком без иллюзий – зато с хорошей памятью. А память, как известно, мешает жить, когда правильнее было бы просто повернуться и уйти.

Квартиру она купила не потому, что понравилась. Просто всё совпало: цена, документы, район.

Дом был довоенный, с толстыми стенами, высокими потолками и окнами во двор-колодец, где летом почти не бывало солнца. Старый, уставший, но живой Ленинград – такой, каким его помнят те, кто не доверял навигатору и по привычке заглядывал в подвал, где когда-то была булочная.

Улица была из тех, на которых уже не строят. Асфальт под ногами трескался, но не сдавался. Подъезд пах пылью, почтовыми ящиками и сыростью старого фундамента. Квартиру она купила на втором этаже, в левом крыле, где раньше была коммуналка. Соседи рассказали, что три года назад её разделили: перепланировка, стены подвинули, санузлы развели. Кто-то продал, кто-то остался. Прежние жильцы в основном разъехались или умерли.

Её часть квартиры – бывшая гостиная и спальня, превращённые в кухню, комнату и коридор. Остальная, зеркально смежная за тонкой стеной, пустовала. Никто не жил. Дверь заколочена, почтовый ящик – глухо набит рекламой.

Соседи говорили, что владелец умер. Наследники – кто-то разъехался, кто-то спорит. Или забыли. Такое тоже бывает.

Вечерами, ставя чайник, она смотрела в мутное стекло, покрытое каплями.

Ей казалось: это место не просто старое. Оно устало от памяти.

В этих стенах жили слишком долго, слишком трудно и слишком рядом, словно одна большая, но не совсем благополучная семья. Много голосов, много шума, много недосказанного. То, что невозможно вымыть из паркета даже шваброй с новмодным средством.

Она не верила в мистику. Она верила в теплоизоляцию, квартплату и хорошую сантехнику.