Солнечный луч пробился сквозь пыльное окно машины, освещая разбросанные на заднем сиденье тетради Майлза. За окном мелькали деревья, сплетающиеся в зелёную стену, а за ними на горизонте угадывались очертания холмов. Тихое жужжание двигателя было единственным звуком в салоне, нарушаемым лишь редкими словами родителей.
Майлз сидел на заднем сиденье, сгорбившись над блокнотом. Его карандаш неустанно двигался, выводя линии и фигуры. Линии превращались в геометрические узоры, что-то, что для других выглядело бессмысленным, но в его голове это был порядок.
– Ты всегда так сосредоточен, Майлз, – с лёгкой улыбкой сказала мать, повернувшись к нему.
Он не поднял головы, лишь чуть кивнул, продолжая рисовать.
– Ему это нравится, – отозвался отец, удерживая взгляд на дороге. – Это его мир.
– И ты ничего не хочешь? Может, мороженое? – добавила мать, пытаясь разговорить его.
Майлз на мгновение поднял глаза, но ничего не сказал. Ему не нужны были разговоры. Он жил в тишине, где всё было понятно, где линии, числа и формы складывались в идеальные цепочки.
Дорога тянулась всё дальше, но что-то в поведении отца изменилось. Руль в его руках дрогнул, и он быстро посмотрел в зеркало заднего вида. Мать нахмурилась.
– Всё в порядке? – спросила она.
– Да… просто кто-то слишком торопится, – ответил он.
Свет фар, вырвавшийся из-за поворота, ослепил их на мгновение. Машина на встречной полосе двигалась слишком быстро, и секунды растянулись в вечность. Резкий поворот руля, крик матери, скрежет металла…
Майлз ничего не понимал. В один момент его мир был упорядоченным, знакомым, а в следующий – всё стало хаосом. Свет, звук, боль – всё это слилось в единый поток, который невозможно было уложить в линии или цифры.
Когда Майлз открыл глаза, его мир уже не был прежним. Он видел незнакомые лица, слышал обрывки разговоров. Боль была глухой, но не отступающей. Вокруг него были люди в белых халатах, которые говорили друг с другом слишком быстро.
– Где мама? Где папа? – хотел он спросить, но слова застряли в горле.
Майлз проснулся от слабого жужжания и почувствовал, как боль в теле постепенно усиливается, с каждым мгновением захватывая его все сильнее. Тусклый свет скользил через жалюзи и мягко падал на белые стены больничной палаты. Звуки – их было немного, но они тревожили. Стук капель в капельнице, мягкое гудение аппаратов, легкий шум шагов за дверью. Это было не так, как всегда. Это было не так, как дома.
