Грозный голос откуда-то сверху, будто с небес: «Il est interdit de travailler ici»1.
Что-то большое, ярко-рыжее, оно же женщина, оно же «femme policière»2, возникло передо мной.
Возникло внезапно, как чёрт из табакерки.
Перст указующий делает стремительное движение в сторону моего стульчика, и, о ужас, он улетает в чрево полицейской машины.
Я обескуражена.
Я обезоружена.
Я почувствовала себя человеком, у которого было две ноги, и вдруг осталась одна.
Я ещё не знала, что для парижской полиции это привычный приём, чтобы лишить художника дальнейшей работы.
В жизни свободных уличных художников всех времён, начиная с фаюмских портретистов, рисовавших за десяток яиц, были – да они и остались – три непредсказуемые напасти: это дождь, свирепый ветер и… полиция.
Я попала под третий пункт. О, «femme policière»!
Тебе никогда не увидеть доверчивых глаз девочки, в робком смятении присаживающейся на мой стульчик, и ты никогда не услышишь восторженный вскрик, когда маленькие руки подлетают к щёчкам при взгляде на своё отражение на белом листе.
Как далёк от всего этого твой узаконенный и холодный взор.
С’est la vie3!
Я опускаюсь на грешную землю.
Воскресенье, магазины закрыты. Стульчик купить невозможно. Я возвращаюсь домой.
Кругом Париж, и он в октябре прекрасен. Вот и мой дом, моё временное пристанище, дающее успокоение созерцанием бережно и даже истово хранимых вещей и вещиц.
Фолианты прошлых веков со спокойным достоинством аккуратно теснятся под потолком; инкрустированный ломберный столик с утратами ушедших времён; кусочек королевской ткани, убранный в овал; золочёные кисти арабского пуфика касаются пола сине-бирюзовой пропитки, создающей иллюзию неизбежного падения в морскую пучину, и вовсестенная картина – неожиданный бросок в талантливую абстракцию брата хозяйки, молодым оборвавшего свою жизнь выстрелом в грудь.
И фото, фото, фото в изящных паспарту – сохранная память хозяйки о милых её сердцу визитёрах этого дома.
Не найдя ничего и близко похожего на мой стульчик, почивший в недрах полицейской машины, я через боковую арочную дверь вхожу во внутренний дворик.
Конец октября скрутил головки цветов на клумбе в центре дворика и аккуратно расставил у стены отработавшие летом лопаты и грабли.
