На одном из балкончиков четвёртого этажа дома Михаила Павловича стояла красивая девушка; ветер обдувал её немного растрёпанные тёмные волнистые волосы. Она стояла, опёршись на узорное кованое ограждение, была в домашней одежде, слегка подчёркивающей её фигуру и придающей ей милой и привлекательной невинности. День был немного слякотный, но пробудившиеся птицы, появившийся весенний запах и эта красивая девушка сделали мне отличное настроение.
Я немного засмотрелся, потом очнулся и зашёл в подъезд, поднялся по лестнице и позвонил в дверь. Из-за ипохондрии своей как всегда обратил внимание на биение сердца и тяжёлое дыхания, пока шёл по лестнице. Я постучался, постоял с минуту, дверь открыла она. Квартира Михаила Павловича выглядела броско, с какой-то неподобающей роскошью, особенно выделялась изысканная хрустальная люстра, слишком крупная для квартиры в принципе.
Вблизи та девушка была ещё прекраснее. Она немного постеснялась своего внешнего вида. Я услышал от неё какой-то младенческий запах, который ещё больше воодушевил меня в этот чудный слякотный день.
Мы поздоровались, в глазах её что-то сверкнуло, и она направилась к себе в комнату. Она шла, не наступая на землю, а только легонько касаясь. Между её блузкой и штанами я заметил круглый синяк на пояснице, но тогда значения ему не придал. Я провожал её восхищённым взглядом и не заметил, как из своего кабинета вышел Михаил Павлович.
Он облокотился на дверь, которая, разумеется, двинулась, отчего он потерял равновесие и выглядел довольно нелепо. Лицо его было совсем обычным, разве что усы выделялись – цветом светлее русых волос на голове (за исключением седых, конечно), всегда взъерошенные, местами густые, местами – не очень. Взгляд невыразительный: ничего по этому взгляду сказать внятного было нельзя, ни ума, ни глупости он не показывал. Дочь свою, по-моему, он недолюбливал. Если разговор заходил о Лилии, жаловался, что она всё сидит у него на шее, замуж не выходит и работу нормальную найти не может, да и не хочет. Он заметил, как я смотрел на Лилию.
– Тебе нравится? – неожиданно спросил он.
Я немного растерялся, поздоровался и сделал вид, что не понял, о чём речь. Михаил Павлович давно заметил, как я смотрю на его дочь, но подобных
вопросов никогда не задавал.
– Лилия моя нравится тебе? – сказал он и слегка усмехнулся.
