Погода выдалась хорошая. Было тепло, солнечно, лёгкий ветерок шелестил листвой на деревьях. Бойцы распололожились, кто как мог: на ящиках из-под патронов, на примятой траве. Майор Фоменко достал из кармана гимнастёрки листок бумаги.
– Товарищи! Поступило заявление от старшего сержанта Логачёва Семёна Дмитриевича, в котором он просит принять его кандидатом в члены партии. Логачёва вы хорошо знаете. Он член ВЛКСМ с 1936 года, секретарь комитета комсомола батальона…
Речь майора прервал гул самолётов. Где-то рядом ударила зенитка, и сразу же земля содрогнулась от разрывов бомб.
– В укрытие! -послышася зычный голос.
Бойцы бросились в рассыпную. Семён едва успел добежать до окопа, когда рядом ухнуло и что-то тяжёлое накрыло сержанта. Он попытался пошевелиться, но не смог. Логачёв начал уже задыхаться, но тут чьи-то крепкие руки извлекли его из земли, и он услышал голос Петра Воронина:
– Слава Богу! А я уж решил, что от тебя одни ноги остались. Цел! Долго жить будешь, Семён!
Самолёты, отбомбившись, улетели. Снова стало тихо, только издалека, со стороны Воронежа, доносилась канонада, не давая забыть о том, что смерть ходит рядом. Уже к вечеру Логачёв настроился было отдохнуть под развесистой сосной, но помешал Яша Акимов, рослый сибиряк.
– Почта прибыла, я тебе письмо прихватил, -сказал он, подавая Семёну конверт.
Жена Аня писала, что сын их подрос. Сама она работает в колхозе. Просила не беспокоиться за них. Спать Семёну уже не хотелось. Воспоминания затеребили душу.
…Не думал, не гадал Семён Логачёв в 1937 году, что покидает родную Ясашную Ташлу на долгие годы. Служить он попал в Днепропетровск, в школу младших командиров. Затем была учёба в Харьковском училище связи. А перед самым новым 1941 годом Логачёв приехал домой в краткосрочный отпуск. Тогда же сыграли свадьбу с Аней Логачёвой, однофамилицей и односельчанкой, с которой давно дружил и переписывался все эти годы.
На место дальнейшей службы Семён уезжал с молодой женой в снежном и морозном январе, гордый и счастливый. Брат Сергей и братья Анны-Николай, Сергей и Михаил-шутили, подбадривали молодожёнов. Никто из братьев тогда не мог и предположить, что видятся они в последний раз.
