Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют

Реймс, Шампань, Франция, 1858 год. Если бы не «Этикет для дам», массивный фолиант, придавивший мои колени, я бы уплыла в небо вслед за моим дорогим Луи, который, надеюсь и молюсь, уже стучится сейчас во врата Рая. Восковой труп передо мной – вовсе не мой Луи, он больше не пахнет ланолином после работы с шерстью. Его губы и щеки подкрашены бальзамировщиком и приобрели гротескное сходство с беспутными девицами из борделя «Дворец Альгамбры».

Мой супруг был простым человеком и, несомненно, предпочел бы, чтобы его нетронутое формалином тело лежало в простом сосновом гробу. Зачем я поддалась на уговоры Рейнара Вольфа? И вот моего Луи забальзамировали и положили в фешенебельный гроб из орехового капа, отделанный бронзой и оловом.

Вольф, банкир и душеприказчик Луи, воззвал к моему чувству общественного долга.

– Мадам Поммери, вы у нас столп общества. Несомненно, весь Реймс ожидает, что вы подтвердите достоинство Луи Поммери как уважаемого промышленника.

Тоже мне – достоинство! Луи размалеван и накачан, как молочный поросенок в ресторане! Не хватает только яблока во рту.

Нашу двухлетнюю дочку я оставила в детской с ее нянькой Люсиль. Не хочу, чтобы она запомнила своего папочку в таком неестественном виде. При мысли об этом я содрогаюсь, и мадам Дюбуа накрывает мои плечи шалью.

– Мерси. – Я легонько хлопаю ее по руке. Она была рядом со мной каждую минуту с тех пор, как я основала при аббатстве Сен-Реми приют для сирот. Другие дамы, помогающие мне в приюте, что-то бубнят про Луи – каким он был порядочным, верным и добрым – ни разу не упомянули, что он провалил шерстяное производство и винодельню. Я раздала им всем по экземпляру «Этикета для дам». Их слова плывут к потолку вместе с дымом от свечек, а мои пальцы трогают и сжимают подарок Луи на мой прошлогодний день рождения, когда мне стукнуло тридцать девять.