Отражение в пустом бокале
Элиза нервно поправила ворот блузки, ощущая, как шелк неприятно прилипает к спине. В ресторане было душно, несмотря на открытые окна, пропускавшие прохладный вечерний воздух. Она уже опаздывала, и эта мысль, подобно маленькому грызуну, точила ее изнутри.
Она еще раз взглянула на часы – 20:47. Виктор должен был прийти полчаса назад. Обычно он был пунктуален, почти до маниакальности. Эта задержка была не в его стиле, и это заставляло ее чувствовать нарастающую тревогу. Она заказала бокал вина – белого, сухого, как он любил – и медленно потягивала его, стараясь успокоить дрожь в руках.
Ресторан “La Bohème” был одним из любимых мест Виктора. Он говорил, что в его интерьере – мягком свете, приглушенных тонах, картинах на стенах – чувствуется дыхание настоящей богемы, та свобода и страсть, которые он так ценил. Элиза, честно говоря, не разделяла его восторгов. Ей казалось, что здесь слишком много претензии на утонченность, слишком много наигранного шика. Но она приходила сюда ради него, ради его сияющих глаз и увлеченных речей.
Она встретила Виктора год назад, как раз в этом ресторане. Он подошел к ней, когда она читала книгу за столиком одна. Его взгляд был пронзительным и изучающим, словно он пытался увидеть ее насквозь.
– Простите, что беспокою, – произнес он тогда, его голос звучал мягко и обволакивающе. – Но я не мог не заметить вашу книгу. “Портрет Дориана Грея”… Оскар Уайльд – гений, не правда ли?
Элиза была удивлена. Обычно к ней подходили с банальными фразами, с попытками познакомиться ради банального флирта. А тут – Уайльд.
– Да, я думаю, он невероятно талантлив, – ответила она, немного смутившись. – Его умение сочетать красоту и мораль, эстетику и декаданс… Это завораживает.
– Именно! – воскликнул Виктор с неподдельным энтузиазмом. – Вы чувствуете его так же, как и я! Позвольте мне представиться, я Виктор.
– Элиза, – ответила она, протягивая ему руку.
С этого вечера началась их история. История, которая казалась ей сначала сказкой, а потом превратилась в кошмар.
Она помнила, как Виктор ухаживал за ней. Он был галантен, внимателен, щедр. Он дарил ей цветы, водил в театры и музеи, читал ей стихи под луной. Он говорил, что она – его муза, его вдохновение, его все.
– Ты как луч света в моей темной жизни, Элиза, – говорил он, глядя на нее с обожанием. – Ты даешь мне силы жить, творить, любить.
