Название этой книги, возможно, озадачит читателя. Но название в данном случае обманчиво: никаких бесед с корифеями философии автор вести не предполагает. Понятие «корифей» употреблено им в ироническом смысле и относится исключительно к той категории общественных деятелей в СССР, которые официально считались (и, возможно, считали себя сами) философами. Главной функцией этих деятелей было оправдание официальной идеологии и поддержание её в рабочем состоянии. Одной из целей автора будет поделиться с читателем некоторыми событиями из своей жизни, которые в историческом контексте перестают быть мелкими событиями личной жизни и приобретают характер событий общезначимых. За свою более чем 80-летнюю жизнь (почти 60 лет из которых прожиты в Германии) автору случилось соприкоснуться со многими гранями жизни русской политической эмиграции. Было бы непростительной ошибкой с его стороны, если бы он наблюдения, вынесенные им из общения с некоторыми, без преувеличения, выдающимися деятелями русской политической эмиграции второй половины двадцатого столетия, оставил при себе.
В то время (речь пойдёт, среди прочего, о событиях 60–90-х годов, которые по своим последствиям актуальны и поныне) ещё имело место существование бок о бок двух параллельных культур – постреволюционной коммунистической и дореволюционной. Последняя, после пронёсшегося над страной революционного урагана в 1917 году, переместилась в основном в Европу. Там она и почила навеки. На вопрос, какого он мнения о нынешней русской культуре, писатель Владимир Солоухин в своё время ответил: «Русская культура сегодня вся лежит на парижском кладбище». Сам процесс раздвоения культуры в России на естественно сложившуюся и насильственно навязанную, на культуру «белых» и «красных», на «буржуазную» и «социалистическую» культуру будет ещё не одно десятилетие предметом научных (и не только) споров.
Среди прочих вопросов автор намерен затронуть вопрос, который на страницах официальных философских изданий не затрагивается: почему в философском истеблишменте девяностых и последующих годов, то есть уже после перестройки, тон продолжали задавать люди прошлого? Как случилось, что те лица, которые в своё время пропагандировали и насаждали марксизм как «единственно верное» учение, продолжали и после крушения «единственно верного учения» сохранять своё положение духовных пастырей нации? Для сравнения: в послевоенной Германии десятилетия продолжался болезненный процесс денацификации: пересматривалась прежняя государственная идеология, уходили сами или изгонялись со своих постов бывшие «идеологи». Ничего подобного не случилось в России. Идея и практика коммунизма если и разоблачались, то только выборочно и поверхностно. Тщательно скрываемые в прошлом события и факты по-прежнему спрятаны за семью печатями и недоступны для изучения историкам. Неудивительно, что русский коммунизм как явление всё ещё не понят адекватно даже в России, не говоря об остальном мире. Коммунизм как теория, включающая в себя три части – политэкономию, исторический и диалектический материализм – был труднопонимаем для самих коммунистов.
