Этот участок земли перед четырехподъездной новостройкой, бывший до того пустырем – не обжитым и голым, оказывался первым, кто встречал и принимал счастливых новоселов. Сюда выгружали из грузовиков диваны, серванты и трельяжи, здесь на мягких вещевых узлах пережидали разгрузку бабушки, тут носились дети, убегавшие вслед за родителями, наконец-то заносившими в квартиру последнюю табуретку. Он принимал первые вмятины и колдобины, к неубранному строительному мусору на нем добавлялись фантики и выпавшие из скарба мелочи.
Спустя месяц он уже стал двором и жил своей насыщенной жизнью. Он обзавелся красно-синими турниками, некрашеным столом со скамейками и горой песка. Он пах краской, гудроном и прелой листвой. Он звучал детским гомоном вперемешку с ударами мяча в вышибалы об стену водокачки и шлепаньем костяшек домино об стол с криком «рыба». Старушки на лавочках у подъездов делали его безопасным и уютным, каким делает любой дом присутствие бабушки в нем. Проезжавший автомобиль был редкостью, и на него ненадолго отвлекалось внимание.
В этом доме и этом дворе мы прожили года три, когда в первом подъезде на первом этаже появились новые жильцы. У них был мальчик лет 10. И однажды он вышел во двор…
Двор был другом. Своим. Родным. В нем даже упасть было не так больно, как в чужом. И даже когда я в нем оказывалась одна и в это время никто из детей не выходил гулять, то не чувствовала себя одиноко. Занятий было предостаточно. Я разрывала ямку в земле возле крыльца, клала фантик или цветочек, закрывала цветным бутылочным стеклышком и забрасывала сверху землей – это был «секретик». И таких «секретиков» двор хранил десятки. Я могла просто ходить по нему и разговаривать вслух – ведь он мой друг. Он молча выслушивал меня в мои 7 лет, когда я бродила, шаря взглядом по земле в поисках подходящих округлых пяти камушков для игры в «Камушки» же – были очень важны их размер и одинаковость формы. Я просила: «Ну найдитесь, ну пожалуйста». И двор услужливо подбрасывал их мне под ноги.
Двор был свидетелем наших детских ссор, обид, примирений, падений, горестей и радостей. Он лучше любых родителей знал каждого из нас. Во дворе мы учились жизни. Учились уступать и прощать. Учились дружить.
И вот однажды в наш двор вышел новый маленький жилец из первого подъезда. Это было теплым июльским вечером, мы играли в «Штандер». И тут кто-то из нас сказал: «Смотрите, смотрите». Мы все повернули головы и увидели худенького мальчика, который смотрел на нас и не решался подойти. Какое-то время мы разглядывали друг друга. Он чувствовал себя чужаком и стеснялся. А мы не очень-то торопились пригласить его к себе в игру. Вдруг он сделал шаг. И этот шаг оказался совсем не такой, какой делает каждый из нас. Он был неправильный, что ли, неумелый, нога будто не слушалась его, не разгибалась. Мы замерли и во все глаза стали разглядывать ноги мальчика. А потом мы заметили позади него женщину, видимо, его маму, она держала в руках маленькие костыли и наблюдала за сыном.
