Кресты и Ордена

Двадцатый век открылся новью по весне

Столетье кралось вечером к закату

По жизни было гладко всё и память о войне

Лишь только ночью грезилась солдату.

И Дед, Советов Ордена, натёр тряпицей у окна

Кресты от власти Царской рукавом погладил

Мундир казачий он одел и в отражение смотрел

В осколок зеркала, с которым в жизни ладил.

И бедность в жизни старой, это вовсе не порок

Судьбу он принял, данную, Всевышним

Он прошагал по жизни больше, тысячи дорог

И не считал, что с солью хлеб был лишним.

А за окном цвела сирень, был ярким, солнечным тот день

И Дед картуз одел военный, расхрабрился

Крутил он пальцами усы, казачьей, доблестной красы

Опасной бритвой глазом не моргнув, побрился.

На древней Красной Площади, чеканя строем шаг

Солдаты шли колонной выступая

Знамёна колыхались Серп и Молот важный знак

С Звездой пятиконечною игрались.

Шла, цепью по камням звеня, стальная, грозная броня

Танкисты честь несли на танках, в башнях гордо

Матросы с кортиками в ряд, держали блеск, несли парад

Рубя подковами по камням, жёстко, твёрдо.

И старый Дед на площади, среди толпы людской

Встав на мыски ног, вытянулся стрункой

Не видно далеко ему, а весь народ волной

Махал, кричал параду жутью гулкой.

Толпа, несла, что лавы миг, не устоял средь них старик

Столкнулся Дед на миг с накрашенной блондинкой

Задел случайно по лицу он ей плечом и свёл к концу

Конфликт, сердечно извинившись перед льдинкой.

Но возмутился муж её, чиновник городской

Взял за грудки во хмеле Деда силой

А, Дед стоял, молчал и слушал в адрес свой

Слова, что пахли гневом и могилой.

«Ты что, не видишь старый Дед, испортил даме ты портрет

Шутом гороховым здесь смехом обрядился

Напялил, спьяну Ордена, а к ним Кресты, не та война»

И не на шутку Дед, серьёзно рассердился.

«Не трогай ты словами мои честные Кресты

И Ордена Советской властью данной

Не понимаешь, что ли, что слова мои просты?»

Но шёл к нему Чиновник дракой званной.

И размахнулся старый Дед, за восемь бед, один ответ

И от души в лицо ему заехал лихо

Тут поднялась вмиг суета, скрутили Деда два бойца

И посадили в патруля машину, тихо.

Сидел Дед в отделении, почти уже полдня

Воды стакана даже не подали

Дежурный капитан открыл решётку и без зла

Сказал: «Пойдём старик, оформим лист печали».

И в кабинете за столом, они сидели с ним вдвоём