Начало двухтысячных. Комната в квартире адвоката.
Адвокат (вбежав). Ирочка!
Ирина (из другой комнаты). Что тебе?
Адвокат. Принеси, пожалуйста, галстук! Любой из тёмных.
Входит Ирина с галстуком. Адвокат, подняв воротник рубашки, делает одобрительный жест.
Ирина (начав завязывать ему галстук). Поздно вернёшься?
Адвокат. Думаю, да. После заседания в регистрационную палату надо будет сгонять, взять копии актов землевладения. А потом…
Ирина. А потом заскочи, пожалуйста, к моей маме. Ты до сих пор так и не отдал ей подарок! (Завязав галстук, делает шаг назад)
Адвокат (приводя воротник в порядок). А почему ты сама не можешь к ней съездить?
Ирина. Она меня ночевать оставит, и я не дам уснуть ни себе, ни ей! Опять буду слёзы лить до утра.
Адвокат. О чём?
Ирина. Как ты думаешь, о чём может плакать сорокапятилетняя женщина, провалившаяся в кровать, на которой она спала до двадцати лет?
Адвокат. О своём французском диване за двести пятьдесят тысяч. (Бросает взгляд на часы) Вот чёрт! Он смеет опаздывать! Ну и наглость! Просто нет слов. У меня осталось ровно двадцать минут на эту лирическую беседу.
Ирина. Ты ждёшь кого-то?
Адвокат. А разве я тебе не сказал? Да, должен подъехать отец той самой девчонки, которая на меня напала.
Ирина. Чего он хочет?
Адвокат. Чтоб я забрал заявление.
Ирина. Ну так и забери. Зачем тебе с ним встречаться?
Адвокат. Как это – забери? За спасибо, что ли? О чём ты, Ирочка? Эта сука мне всё лицо разбила и чуть машину не увела! Ты всерьёз считаешь, что надо её простить? Душа моя! Я всегда ценил твою щедрость, сентиментальность и всё такое, но это уж перебор!
Ирина. Так она машину угнать пыталась?
Адвокат. Конечно! Она, когда избивала меня, визжала: «Брелок, брелок!» У меня в руке был брелок с ключами и пультом. Если бы полицейский патруль не проезжал мимо, ты бы сейчас оплакивала и мужа, и «Мерседес»!
