Утро выдалось холодным. Порывы промозглого ветра напоминали дыхание чахоточного больного. По тусклому небу неслись свинцовые тучи, скрывая прижимистое осеннее солнце. Дорога за три дня дождей превратилась в сплошное вязкое месиво. Она тянулась по унылой холмистой равнине. Землю покрывала жухлая трава. Однообразный пейзаж оживляли лишь отдельные раскидистые деревья да бурые островки низкорослого ветвистого кустарника.
Четверо всадников ехали неспеша. Одеты они были одинаково, в то, что своим подопечным выделил их бывший хозяин: в стеганки, шоссы цвета сырой глины, высокие ботинки из грубо выделанной кожи, длинные плащи и капюшоны. На поясе каждого висели меч и кинжал, а у седел болтались шлемы-салады. Пребывали господа явно не в лучшем расположении духа. Путники угрюмо и безучастно глазели по сторонам, предпочитая молчать.
Впереди отряда на крепкой лошади ехал дородный широкоплечий крепыш лет тридцати пяти с круглым лицом, обрамлённым льняного цвета клокастыми волосами и коротко стриженной бородой того же оттенка. Звали его Хайнц-Ульрих, но в компании своих товарищей он предпочитал имя Удо. Родился воин в Хальвелагене и происходил из народа саксов. Был он младшим сыном местного кузнеца. Когда стало понятно, что после смерти отца, старшие браться решили оставить его с носом, обладающий недюжинной силой детина решил бросить всё и попытать счастье в наемниках.
– Я до сих по не верю, что старик Иллеш мог двинуть кони, да еще так. Уму не постижимо! – нарушил молчание здоровяк и сокрушенно тряхнул головой.
– Да уж, вот мерзавец! Небось думал, будто в его годы он всё такой же прыткий, как тогда при Кеньермезё. Чего на рожон полез-то? – поддержал товарища черноволосый парень лет двадцати пяти с небольшим косым шрамом поперек левой брови. Звали его Янош Олах, прозвище явно указывало на валашское происхождение. И действительно, вел он свой род из деревни в окрестностях города Арджеш. Отец его состоял в свите влиятельного боярина, после смерти воеводы Александра Алди бежал со своим покровителем в Мюльбах, да там и остался. Все дети его родились уже в Трансильвании. Путь на родину оказался закрыт, и семейство в полном составе приняло католичество, заговорило на венгерском и переиначило имена на мадьярский манер.
