Солнце огромное, раскаленное словно золотая монета, только что выплавленная в кузне самого бога Сварога, висело над самым лесом, жаркими волнами опаляя землю. Лето нынче выдалось сухое, уже больше месяца не выпало ни капельки дождя. Травы и кусты стояли понурые, покрытые пылью. Даже вездесущие насекомые жужжали как-то неохотно и вяло, перелетая с цветка на цветок.
Мальчишка бежал из последних сил, загребая босыми ногами пыль на дороге так, что непроницаемая буро-серая завеса тянулась за ним словно королевский шлейф. Одной рукой он крепко, до побелевших костяшек, сжимал самодельную удочку из ивового прута, а другой отмахивал, будто отгоняя кого-то невидимого. Оборванная леска тянулась за ним мышиным хвостиком-ниточкой. Вихры торчали в разные стороны, пот с курносого лица тек крупными градинами, а глаза были круглыми, словно у совенка, от пережитого ужаса. Рот плотно сжат, так, что губ совсем почти не было видно, только какая-то узкая полоска. Поначалу, когда он увидел весь этот ужас, он заорал, громко, истошно и пронзительно. Но рядом никого не было, и никто этого крика не услышал. Только задремавшие сороки, спрятавшись от жары в густых кронах, пахнувших смолой сосен, принялись возмущенно стрекотать на весь лес. Он постоял еще несколько мгновений, глядя на это невообразимый кошмар, будто надеясь, что ему все это только привиделось, что ОНО само пропадет, если как следует зажмуриться, а потом вновь открыть глаза. Но ОНО и не думало пропадать. И вот тогда он побежал. Побежал так, как никогда еще в своей жизни не бегал. Даже тогда, когда улепетывал с кучкой таких же, как и сам, сорванцов из соседского сада, когда за ними гнался хозяин, грозя им вслед всеми мыслимыми и немыслимыми карами, и потрясая старой берданкой, заправленной солью.
Сил бежать уже почти не оставалось, но пережитой страх гнал и гнал его вперед, в деревню, где есть кто-нибудь, кто сумеет его защитить и успокоить. Когда уже ноги совсем, казалось, переставали его держать, он оглядывался назад, и ему казалось, что тот, которого нечаянно зацепил его крючок в реке, выполз на берег, и теперь гонится за ним. У мальчишки перед глазами стояли его облезшие до самого мяса кроваво-красные руки с судорожно скрюченными пальцами, и лицо, покрытое страшными волдырями, за которым нельзя было разобрать его черты. Темные волосы жуткого мертвеца были все перепачканы чем-то липким, и скатались в один колтун, больше напоминая воронье гнездо, чем волосы человека. Мальчишка понял только, что это был мужчина, и больше ничего.
