Дивноград
– Морока, ты Морока, ни радости от тебя, ни прока.
– Что ты, Нежланушка, ругаешься, Мороку обидными словами бьешь. Иль Морока для тебя не расстаралась?
– Дождешься от тебя старания. Вся ты высушенная, будто суховеем выжжена. Молодая вроде баба, а как старая кобыла мосластая. Только и плюнуть на тебя.
Из угла раздался тихий всхлип и шепот:
– Сказывают, в княжеских покоях радость великая – княжич народился, по локоть в серебре, по колено в золоте. Пир закатили-и-и, чего ты не пошел на него? Всех угощали, на улицы бочки с вином выкатывали, хлеб выносили. Сам наелся бы и мне кусок за пазухой принес. Есть охота, силушки нету терпеть.
– А я не люблю чужого веселья, горько мне от него, полынно, сколько вином не заливай. Ой!
– Чего ты, Нежланушко, опять головой стукнулся?
– Темень в избенке, не вижу ничего, ой, больно, ну жди теперь шишака на лбу. А все ты, Морока непутевая. Иль лучину зажечь лень?
– Где взять-то ее? За так никто не даст, а купить не на что.
– Дверь открой, светлей станет.
– Так ведь холодно, Нежланушко, мороз.
– Будто здесь теплее.
– Хоть какие стены, а защищают, а двери расхлябишь, сразу лютую злобу Морозову почувствуешь. Безжалостный он, превратит в сосульку, лишь к весне оттаешь. Нам бы хвороста пук, печку затопили бы, воды нагрели, горяченького похлебали.
– А я от ненависти горю. Была б у меня заветная книга, я бы князя, княгиню и их княжича извел. Сам бы в тереме поселился, на мягкие перинки улегся бы, под одеяло пуховое.
– Тише, что твой глупый язык несет? Услышат твои неразумные слова – укоротят.
– Кто, Морока, нас с тобой услышит? Даже мышей в нашей избушке нет. Удрали на хлебные места, а то бы я их сам поел.
– Тьфу, гадость какая.
– Разве? Отъевшаяся жирная мышь для тебя плохая еда, иль курица, клюющая червяков, лучше? Дура ты, баба.
Из угла послышался тяжелый вздох:
– Пойду работу поищу, к вечеру кусок хлеба будет. Только б не свалиться от голода, лапти давай сюда.
– Босиком отправляйся, продал я лапти за глоток хмельного вина. Тошно мне на тебя, грязную и худую Мороку, смотреть. Выпил вина и легче стало.
– Зря ругаешь меня, Нежлан. Бабе что нужно – молока кружку да хлеба горбушку, тогда щечки покруглеют и тело побелеет.
– Тебя хоть купай в молоке, как была головешка, так и останешься.
– Зачем тогда от матери и отца меня увез, слова какие на ушко шептал. Тело мое белое на твоей плеточке осталось, коса тяжелая на твою руку намоталась…
