Мертвые глаза – так ведь принято говорить, верно? Безжизненные, стеклянные, пустые… Пиппа видела их повсюду. И наяву, и во сне. Его мертвые глаза, какими они стали в тот самый миг, когда в них угасла жизнь. Пиппа видела мертвые глаза на чужих лицах, в глубине теней, а иногда – в зеркале у собственного отражения.
Сейчас она видела их тоже – уставились прямо на нее. Глаза дохлого голубя, валявшегося на дорожке возле дома. Неподвижные, напрочь лишенные жизни. В них отражалось, как она стоит на коленях и тянет перед собой руку, зачем-то решив дотронуться до мертвой птицы.
– Пиппетка, ты готова идти? – спросил за спиной отчим.
Он с громким хлопком закрыл входную дверь, и Пиппа вздрогнула – в хлопке почудился звук выстрела. Их она тоже слышала постоянно.
– Д-да, – выпрямившись, сказала Пиппа, с трудом пряча дрожь в голосе.
Дышать, надо просто дышать.
– Глянь. – Она зачем-то показала на мертвую птицу. – Дохлый голубь.
Отчим наклонился посмотреть, сморщив нос, отчего кожа вокруг глаз пошла морщинками. Безупречный костюм-тройка смялся на коленях. На лице появилось очень знакомое выражение – он собирался сказать нечто смешное и нелепое.
– Голубятину на ужин заказывали?
М-да, как и ожидалось. Отчим постоянно отпускал дурацкие шуточки – хотел, чтобы Пиппа, несмотря ни на что, улыбалась.
Та покорно выдавила улыбку и съязвила в ответ:
– Только если к ней подадут крысиный паштет.
Она заставила себя отвести взгляд от мертвой птицы и накинула на плечо рюкзак.
– Ха! – Отчим торжествующе хлопнул ее по спине. – Люблю кладбищенские шуточки.
Он тут же изменился в лице, осознав, что именно сказал. В безобидных на вид словах почудился скрытый смысл. Смерть преследовала Пиппу повсюду, даже сейчас, ясным августовским утром. Казалось, теперь вся ее жизнь вертится исключительно вокруг смерти.
Отчим тряхнул головой и кивнул в сторону машины.
– Садись. На подобные встречи опаздывать нельзя.
– Разумеется, – буркнула Пиппа, открывая дверцу и занимая свое место. Она не знала, что еще сказать. Мысли остались далеко, на дорожке рядом с голубем.
