Мальчики-охотники за удачей в Египте

Я стоял на палубе «Чайки» у поручня и всматривался в лунный свет, заливший залив, в котором мы стояли на якоре, когда услышал легкий плеск весла.

Это был самый тихий плеск в мире, вкрадчивый, как индеец, и я неподвижно стоял в тишине, ожидая повторения этого звука.

И он раздался – всего лишь звук падающих с поднятого весла капель, и из тени за кормой показалась маленькая шлюпка и подошла к нашему борту.

Я взглянул вдоль поручня и увидел в нескольких шагах туманные очертания вахтенного, внимательного и бдительного; но этот матрос знал, что я здесь, и не окликал загадочную шлюпку внизу.

Со скоростью улитки шлюпка скользила вдоль нашего борта и оказалась сразу подо мной, когда я увидел в лунном свете нечто напоминающее фигуру человека. Потом голос, не громче шума ветра, произнес:

– На палубе!

Здесь я должен сказать, почему меня это удивило; мы простой честный американский торговый корабль, стоящий в домашних водах и без какой-либо загадки или тайны на борту. На берегу в верфи видны шкоды, с которых месяц назад была спущена «Чайка», и в Челси все знали нашу историю почти так же хорошо, как мы сами.

Но наш полуночный гость подошел к нам в манере необъяснимой и загадочной, и я не ответил на его оклик, но спустился по посадочным ступеням и оказался на платформе над самой шлюпкой.

Я увидел и саму шлюпку, очень маленькую и наполовину заполненную водой, ее планшир едва ли на дюйм поднимался над гладкой поверхностью залива. Жалкая посудина вот-вот затонет, но человек в ней сидел, погрузившись в воду, так спокойно и беззаботно, словно никакой опасности нет.

– В чем дело? – строго спросил я.

Человек привстал, шлюпка наклонилась, и оба с легким плеском исчезли под водой; я остался, глядя на расходящиеся круги. Я уже собирался позвать на помощь, как человек вынырнул, рука ухватилась за трос, свисающий с посадочной площадки. Я наклонился, чтобы помочь, и человек начал проворно карабкаться по тросу; я схватил его за воротник и, мокрого и обвисшего, вытащил на площадку.

В это время мне было восемнадцать лет, и, должен признаться, я не так велик по размерам, как мне хотелось бы, но мальчик, которого я вытащил из воды, еще меньше меня. Он смотрел на меня в лунном свете, кашляя, чтобы удалить воду из горла, и я увидел худое, измученное лицо и большие темные глаза, смотревшие на меня с умоляющим выражением.