– Холодно мне… – маленький светлячок зацепился лапками за край травинки и всё причитал, медленно с неё сползая. – Что ж мне так холодно?! Солнышко, вернись!
Ему казалось, что он весь дрожит, и его дрожь передаётся и травинке, на которую он пытался забраться, и всему кусту, и даже земле под ним. Весь мир был холодным и дрожал.
А ведь на самом-то деле стоял тёплый летний вечер. Солнце только лишь укатилось за лес на горизонте, и небо всё ещё было залито синими и красными красками. Легкий ветерок то покачивал зелёные травинки и колоски на лугу, то щекотал лепестки красных маков и голубых васильков, то поднимал на своих крыльях золотистые огоньки.
– Закатик, бросай ты эту травинку! Летим! – послышалось откуда-то сверху.
Закатик всё-таки изловчился и перелез изгиб травинки – теперь он смог поднять голову и посмотреть, кто его зовёт. Это был Шустрик. Он кружил над кустиком, где устроился Закатик, то опускался, то поднимался, то нырял под травинки, и при этом не забывал мигать тёплым солнечным светом.
– Не хочу, – ещё больше насупился Закатик, как будто это Шустрик был виноват в том, что солнце закатилось. – Холодно мне.
– Опять ты со своими глупостями! —не унимался Шустрик. – Мне же не холодно. Опять будешь тут один в темноте сидеть?
– Угу.
– Эх… Хоть бери шубу на тебя надевай, а то совсем тут скиснешь.
– Шубу? А что это? – встрепенулся Закатик.
– Мне знакомая моль рассказывала, что это такая мягкая и вкусная штука, которую люди на себя надевают, когда лето заканчивается и холодает. Наверное, она должна быть тёплой.
Закатик так удивился, что аж забыл, что надо дрожать.
– А летать в ней тоже можно? – робко спросил он.
– Не знаю. Люди не летают…
Пусть люди и не летают, а Закатик себя уже представлял в тёплой, мягкой и вкусной шубке, парящим над летним лугом. Вот он уже танцует и водит хороводы со своими друзьями. Вот он уже поднимается с ними высоко-высоко в небо. Всё выше и выше. Выше крон деревьев. К самой Луне. И ему ни чуточки не холодно!
– А у меня будет летающая! – Закатик аж вспыхнул от восторга.
Но потом опять вспомнил, что ему холодно. Потух и начал усиленно дрожать.
– Так что, может, всё-таки, полетели? Расправишь крылышки и согреешься, – Шустрик уже начинал терять терпение. Не любил он нытиков. Каждый раз ему казалось, что с закатом солнца его друга как подменяли. Так и подмывало его называть не Закатиком, а Нытиком. Но Шустрик знал, что это некрасиво.
