— Что ты помнишь?
Вопрос этот ввинчивается в мозг
раскаленным сверлом — снова и снова, каждый раз доставая до новой
болевой точки. Сам по себе голос, который задает его, ничем не
примечателен — негромкий, блеклый, с едва заметным дефектом речи.
Однако при первых же его звуках хочется съежиться, обхватить руками
колени и замереть в позе эмбриона.
Это не спасает. Вопросы повторяются,
и под их градом я сжимаюсь все сильнее, будто одиночка в драке,
которого повалили на землю и пинают ногами.
— Что ты помнишь, Террел?
Интонации вкрадчивые, вроде бы даже
сочувствующие. Но почему-то сами попытки что-то вспомнить вызывают
вспышки ужаса и боли.
Ящерка! Красивая гибкая ящерка,
изогнувшаяся буквой S. Я хватаюсь за этот образ, как за
спасательный круг. Вижу собственные руки — крошечные, неловкие. Мне
годика три, я неумело держу пальцами цветной мелок, рисуя эту
ящерку снова и снова. Этот символ я вижу часто, и он мне так
нравится, что я зациклился на нем. У маленьких детей так бывает.
Вот и сейчас отец за рабочим столом развернул огромный
голографический экран, и в углу его горит все тот же символ. Но на
его рабочих документах ящерка — блестящая, металлическая,
лаконичная. А на кипе листков, изрисованных моей рукой, она каждый
раз разная. Я раскрашиваю ее всеми цветами, которые только есть у
меня в палитре. Неизменным остается одно — сама ее форма, которую я
пытаюсь повторить. С каждым разом получается чуть лучше.
Огромная мягкая рука опускается на
меня, ласково взъерошив волосы. Отец что-то говорит, но я не могу
разобрать слов. Я слышу лишь сам голос, жадно ловлю его звуки.
Оборачиваюсь, гляжу вверх в надежде увидеть его лицо.
Это ошибка.
Волна жара и боли обрушивается на
меня, увлекая в грохочущую, взрывающуюся алыми сполохами тьму. Эта
тьма будто рвет меня на куски острыми когтями, но при этом я
остаюсь живым и продолжаю все чувствовать. И это тянется, кажется,
целую вечность.
— Успокойся, успокойся, Террел, —
возникает из небытия прежний голос, и на этот раз он даже приносит
облегчение. — Ты должен забыть. Забвение — это покой. Забвение —
это избавление от боли. Оставь все в прошлом. Забвение — это
спасение.
Это звучит убедительно, и я даже
соглашаюсь с ним. Успокаиваюсь, и боль понемногу уходит, треск
пламени и крики утихают. Я почти засыпаю. Но в последний момент
изнутри поднимается волна протеста.
