На свете, во времена голода и страха,
Когда в избе гасили даже свет,
Во тьме ночной ,в одной рубахе
Шел мальчик одиннадцати лет.
Его удивляло, почему все боятся,
Отводят взгляд.
А некоторые и вовсе «замолчи!» говорят.
Ведь он просто шел, шел и пел,
Что сердце хотело, таков был удел.
Он шел по полям и опасным лесам.
Не было защиты – его хранили лишь небеса.
И вспоминалось лишь из далекого детства
Мама пела ему красивые песни.
Слушая ее, малыш представлял:
Красивые театры, балы, карнавал.
Только все это он слышал, в кровати лежа.
Ставни закрыты, двери заперты тоже.
Чтобы никто, ничего не услышал,
Мама пела, пока по улице ветер свищет,
Пока на улице метель или ливень стеной
Лишь бы хоть что-то нарушало забвенья покой.
Матери не стало – все стихло вдруг.
Мальчика охватил впервые испуг.
Утрату и скорбь он смог пережить,
Но тишина стала крепко душить.
И отправился мальчик искать, те долины,
О которых пела мама,
Воображал юный путник картины,
Которые смогли бы заживить его раны.
Но вот в городах, где молчанье хранилось годами,
Его, конечно, же все осуждали..
«Зачем ты поешь? Танцуешь зачем?»
Спросили его горожане,
Которые от страха дрожали.
По их странным поверьям,
Танцами и пеньем можно вызвать страшного зверя.
Он страшный, он превращает в руины города…
Они поклялись не петь никогда.
.
И вот идет мальчик одиноко.
«Почему они так однобоки?
Ведь танцы и песни помогают жить,
А вместо этого никто не хочет дружить»
Горожане кричали, горожане боялись.
Изгнать из своих городов они пытались.
Вилы и факелы всегда наготове!
Если тот негодный мальчишка появится снова!
Изгоем для всех тот мальчик стал,
Еду в наказанье ему никто не давал.
Отчаялся мальчик, дух его смолк,
Но желание петь усмирить он не смог.
Сапоги чистить на улице он начал прохожим.
Песни и танцы не смогли пробить их толстокожесть.
Он знал, что судьба сделала его не похожим,
Но голод и холод пробирали до дрожи.
Жить он стал у семьи гончаров.
Вел их хозяйство, доил коров.
И вроде смирился он с тишиной в своем сердце,
но песни срывались с языка, едва ли он запирал дверцу.
«Как красиво!» – внезапно услышал он.
В один из вечеров, придя домой уставший.
«– Я никогда не слышала ничего подобного раньше».
Девочка лет десяти с трепетом нежным.
Слушала песни мальчика-сироты,
Он улыбнулся ей как никогда прежде,
Смотря в глаза ее чище воды.
