Эту книгу со словами благодарности,
признательности и любви я посвящаю
двум людям, которые спасли меня в моём
одиночестве и страдании.
Я не могу назвать их имена, но я еще
Раз подтверждаю свою благодарность.
Яна вырвалась из сна и, тяжело дыша, села на постели. Пялясь пустыми глазами в точку перед собой, прокручивая увиденное только что во сне, постепенно приходила в себя… «Пошла к черту… – прошипела Янка сквозь зубы. – Чертова бабка, пошла к черту… Пошла, пошла, пошла… К черту!!!»
Она схватилась за голову, нырнула в подушку и тихо завыла…
Дикие, страшные сны преследовали ее с двенадцати лет, с того дня, когда пошла первая кровь… Точно так же проснулась она тогда от ужасного чувства безысходности, горя и тоски. Болел живот, но не это испугало ее, испугал сон.
Бабка по матери, старая ведьма, которая умерла пять лет назад, за две недели до Янкиного двенадцатого дня рождения, тогда приснилась ей в первый раз…
Часто сны повторялись, а один снился регулярно: она сидит за столом в бабкином доме, напротив – шкаф с зеркальной дверью, и Яна видит в нем свое отражение. Она не может пошевелить ни рукой ни ногой, даже голову повернуть не может. Может только смотреть за тем, как бабка, страшная, в белой покойницкой сорочке, с растрепанными седыми волосами, что-то месит в чашке. Там в чашке что-то ужасное, и Яна знает, что ей придется «это» съесть. Она отводит глаза, смотрит в зеркало, и в этот момент бабка поднимает голову и тоже впивается глазами в зеркало. Там, в отражении, их взгляды встречаются, и Янку просто сводит всю от страха, омерзения, печали… И от ненависти к бабке…
Янка с матерью и младшим братом Богданчиком приехали в деревню, когда бабка совсем слегла. Умирала она долго и мучительно, врачи ничего толком не говорили, на возраст ссылались, а что за болезнь – непонятно.
Бабка доводила мать, Янка видела, но не понимала, что бабке от матери надо, чего хочет. Мать много плакала, но не от жалости к бабке, а от обиды и страха, потому что бабка чего-то требовала от матери, а когда та отказывалась, грозила ей проклятьем и ругалась страшными словами.
Умерла бабка в жаркий полдень. Янка притащила Богданчика со двора покормить и услышала, как бабка хрипела матери:
– Дай руку, скажи, что принимаешь, дай уйти спокойно!
– Нет! – решительно сказала Марьям и спрятала руки за спиной. Яна даже удивилась: мать всегда немного суетлива была, а бабку вообще боялась, тихим голосом говорила с ней и так, словно в конце предложения всегда вопросительный знак стоит. А тут… Четко, категорично, громко. Янка бросила Богданчика и заглянула в приоткрытую дверь. Увидела лицо бабки, черное, страшное, глаза такие, будто терзает ее не боль человеческая, а ужас древний, бесконечный, дикий, мольба в них, по-другому и не скажешь. И уже молила бабка о чем-то Марьям:
