Сырость мрачного леса скрадывала дневные лучи. Вековые деревья тянули коряжистые корни через звериную тропу. Птичий гомон умолк, словно опасаясь потревожить лесных духов. Но не духи страшили. Неизвестно откуда взявшееся чудовище повадилось терзать людей и скот в окрестностях рыбацкого поселение Брисвелл, раскинувшегося на берегах Большой реки на севере королевства Тэпия. С десяток охотников и крестьян пали за последний месяц. Сельчане боялись выходить далеко за пределы деревни. На дальних пашнях работа встала. Пастухи перестали гонять скот на сочные лесные луга, довольствуясь скудными клочками выжженной солнцем степи в окрестностях поселений. Жизнь в деревне, словно замерла, в страхе перед ненасытным хозяином леса.
– Долго еще сидеть? – канючил Герт, вытягивая затекшие ноги и тряся рыжей шевелюрой.
– Тихо… – зашипел я. – Судя по следам – Бурмило каждый день по этой тропе ходит, чую я его.
– Может сегодня не пойдет, полдня уже сидим в сыром овраге… Замерз как собака.
– Прояви выдержку, друг мой, будь терпим к своей нетерпимости.
– Терпение и труд мне не идут.
Стенания парня прервал шорох и хруст сухостоя. Я втянул воздух ноздрями и волчье обоняние уловило ненавистный запах медведя. Кровь волчьих предков отторгала принятие мной любых хищников, ставя их в ранг врагов.
Я сжал рукоять боевого молота и осторожно выглянул из оврага. Гигантский медведь, размером с микроавтобус, неспешно продирался сквозь дебри.
– Ох… – застонал Герт. – Какой же он огромный!.. Нам его не одолеть.
– Не трусь. Чем больше медведь, тем вкуснее суп.
– И от страха польза есть – портки теплеют. – Герт натянул лук с отравленной стрелой и прицелился.
– Погоди, пусть ближе подойдет… Бей в живот, там шкура тоньше.
Бурмило приблизился к оврагу и, почуяв неладное, замер. Огромные ноздри с фырканьем втягивали воздух. Полуоткрытая пасть, усеянная зубами размером с кинжалы, сочилась голодной слюной.
– Давай! – махнул я рукой и дернул за веревку.
Стрела впилась в брюхо, и в то же мгновение сверху на медведя рухнуло огромное бревно, подвешенное на канатах. Бревно ударило тварь в бок, с хрустом сломав ребра. Бурмило лишь пошатнулся и, взревел, бросился на чурку. Он бил и кусал бревно, разнося его в щепки, словно живого противника.
– Плохо дело, – прошептал я, выглядывая из укрытия. – Яд не действует.
