На массивном столе, с прочной металлической рамой, со столешницей из полированного камня, была распята девушка. Молодая, красивая, полностью обнаженная.
Ее руки и ноги зафиксировали мощными стальными зажимами, закрепленными по углам стола. В раскрытый рот вместо кляпа вставили железный стержень, его концы крепились по бокам от головы к столу металлическими скобами.
Стол этот стоял посередине комнаты без окон, с толстыми оштукатуренными стенами и высоким куполообразным сводом потолка.
Здесь было светло. Комната освещалась электрическими лампами накаливания, размещенными на стенах выше человеческого роста, там, где они уже перешли в изгиб свода. К лампам змеились толстые кабели, закрепленные когда-то на скорую руку прямо поверх штукатурки, да так и оставленные.
У стола стояли двое.
Худощавый господин, на вид лет тридцати, слегка выше среднего роста, одетый в дорогой костюм и белую рубашку.
И пожилой коренастый мужчина в мятых штанах и рубахе-толстовке, поверх которой были надеты нарукавники и длинный, до пола, кожаный фартук.
Рядом с прозекторским столом – медицинские столики с разложенными на них хирургическими инструментами.
– Ну что, красавица, начинаем? – коренастый надел на голову обруч со стеклянным щитком, прикрывающим лицо от возможных брызг.
Девушка на столе замычала и вяло дернулась.
Худощавый снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и стал закатывать рукава рубашки. Потом взял с вешалки кожаный фартук и надел на себя.
Коренастый выбрал среди инструментов шприц, большую ампулу, стал набирать жидкость.
* * *
– Данила Григорьевич! – позвали из соседнего помещения.
– Мы тут! – откликнулся худощавый.
– Вот вы где! – в комнату вошел высокий пожилой человек с крючковатым носом, одетый в длинный старомодный сюртук. – О! – удивился он. – Да вы шалуны!
Коренастый обернулся с наполненным шприцем в руке:
– Данила привез, – буркнул он. – Для опытов.
Девушка тихонько замычала и сделала жалобные глаза. Даже слезу пустила.
– Надеюсь, это не то, чем выглядит?
– А чем это выглядит? – усмехнулся худощавый.
– Как будто вы решили выпотрошить красивую девушку.
– Не смешите, Глеб Никифорович, – отмахнулся Данила. – Что Фоме Эдуардовичу во внутренностях человеческой девушки может показаться интересным? Это суккуба четвертого уровня.
