Рыцари дорог. Игры в благородство

* * *

Найджел установил на место кожух и подёргал рукоять тормоза – вот, теперь другое дело! Всё плавно, без рывков и провисаний. Не то, что вчера…

Он закинул гаечный ключ в кофр и стал протирать тряпкой испачканные маслом ладони, когда позади раздался скрип ступенек. Обернувшись, он увидел спускающегося со второго этажа здоровяка с копной длинных светлых волос и суровыми чертами лица, подобно северному варвару. Выглядел тот взъерошенным и помятым.

– Здорово, Викинг! – хмыкнул Найджел, чуть заметно улыбнувшись. – Как спалось? Головушка бо-бо?

– Да пошёл ты, – беззлобно пробормотал тот и с силой потёр лицо руками, – Слушай, а чего мы вчера в этом клоповнике то заночевали? Тут в номере даже сортира нет, не то что душа!

– Так из-за названия, – Найджел кивнул на расположенную на въезде в мотель вывеску. – Ты же сам заявил, что тут-то наверняка пять звёзд!

Викинг повернулся к вывеске, на которой гордо значилось «Motel VALHALLA» и покачал головой. Мда… Видать и правда… Мог, чего уж там… Повернувшись обратно он тихо буркнул:

– Слушай, а есть чего-нибудь попить? Башка трещит… и вообще…

– Ну, вон, – Найджел кивнул на недопитую бутылку минералки.

Викинг хлебнул и скривился. Та была теплой и отвратительной на вкус. Прополоскав рот, он выплюнул минералку обратно.

– Ну, как знаешь, – снова чуть заметно улыбнулся Найджел, – Круглосуточно бара тут нет, кухня открывается только через час. Так что либо это, либо вода из-под крана.

Викинг ещё раз окинул взглядом приютивший их на ночь мотель и проворчал:

– Давай это… Сегодня место ночлега выбираешь ты. Договорились? Ну вот, так-то лучше. А где этот кран, говоришь? И нет ли там рядышком туалета?

– Да вон, за углом, – хмыкнул Найджел, – Только под ноги смотри. Не хватало еще, чтобы…

Здоровяк скрылся в указанном направлении, не дослушав очередную подколку со стороны младшего товарища. Вообще, Найджел в последнее время как-то часто стал улыбаться… Он и сам замечал за собой…

Обычно этот холодный и рассудительный юноша со шрамом через все лицо и стеклянным взглядом был сдержан и немногословен. В свои 25 ему пришлось пережить столько, что вчерашний романтичный идеалист стал разочаровавшимся циник. Почти всегда предпочитал молчать и не улыбаться. Но сейчас что-то в нем менялось. Он словно оттаивал потихоньку, и его заледеневшее было сердце – снова начинало биться радостно и открыто.