Как меня зовут, и что такое имя? Я не помню… Ничего не помню. Но
умею говорить. Или только думаю, что умею? Передо мной стоит
человек в длинном балахоне и с интересом разглядывает мое лицо. Я
знаю, что на нём именно балахон. И знаю, что это именно человек. Я
даже понимаю, что у него волосы седые и бородка есть. А там, на
полу, лежит красивая девушка. Я понимаю, что это девушка и что она
красивая… На вид – совсем ещё девочка. А ещё она лысая – абсолютно
лысая. И голая… И мертвая… Потому что лежит на спине, раскинув
руки. Глаза широко открыты, и в груди – рана, из которой натекло
много крови.
- Как тебя зовут? – спрашивает седой человек.
Я честно пытаюсь вспомнить, но не могу. А ещё постоянно кошусь
на мертвую девушку.
- Я не знаю…
- Это правильный ответ, – мужчина перехватывает мой взгляд. – А
вот она назвала имя. Но вы – безымянные и нерожденные. Вам имя не
положено. Кто ты?
- Человек, наверно, – с сомнением отвечаю я, снова покосившись
на девушку. Жаль, что она мёртвая, потому что красивая. Не знаю,
почему я считаю, что красивые девушки не должны быть мёртвыми.
- Не косись, – мужчина цепко ухватил меня за подбородок и
заставил повернуться к нему. – Жить или умереть тебе, решалось на
первом вопросе. Так ты – человек?
- Человек… – должно быть что-то, что помогло бы увидеть мое
отражение. Что такое отражение? Это мое изображение на какой-то
гладкой поверхности. Это воспоминание даже мелькает где-то глубоко
в сознании, но я почему-то уверен – вспоминать нельзя. Скашиваю
глаза на девушку, чтобы блик воспоминания не промелькнул в них. Я
почти уверен, что в глазах это отражается. Но, поразившись своей
смелости, немедленно возвращаю взгляд.
- Хорошо, а сколько тебе лет? – седой смотрит внимательно. Не
могу понять, раскусил он меня или нет.
- Я не знаю, – честно отвечаю я.
- Хорошо, – кивает седой. – И последний вопрос: где ты?
- Я не знаю… – совсем тихо говорю я.
Он смотрит так, будто собирается взглядом меня проткнуть.
Впрочем, я и ожидаю, что сейчас мне проткнут грудь, как той
девушке.
- Отлично, – седой кивает куда-то в сторону. – Тащите его в
тельную.
Меня подхватывают под руки и тащат. Мне кажется, что я должен
помочь, шевелить ногами, но ноги – не шевелятся. Или я пытаюсь
шевелить не ногами. Зрение мутное настолько, что всё как в тумане.
Те, кто тащит меня, выпали из фокуса… Наверно, фокуса… Ведь так
называется пятачок, где я хоть что-то вижу? Но я, наверно, не скажу
этого. И что вспомнил про зеркало – не скажу. Девушка на полу всё
ещё стоит перед глазами. Как её звали?
