Тающий след

– Мороз и солнце, день чудесный! – хором протараторили школьницы с яркими рюкзачками, захихикали и, поскальзываясь, полезли дальше в гору. На них были такие же шапки с большими помпонами, как у Веры.

Вера выключила диктофон. Получается!

Показался безобидный старичок, к которому она не постеснялась бы подойти, как и к девчонкам, но он остановился у трубы с краном и начал набирать воду в ведро. Надо же, а здесь водопровод на улице – как-то ведь это называется…

Следующим был нарядный лыжник. Может, пусть его катится мимо? Сейчас, на склоне, как раз начнется ускорение. Но Вера одернула себя: непрофессионально! Настоящая журналистка как ни в чем не бывало подойдет к любому выпендрежнику. И подошла. А щеки красные – так это от мороза.

– Здравствуйте, сегодня день памяти Пушкина, можете сказать несколько пушкинских строчек – первое, что вспомнится?

Лыжник притормозил и, не приподняв зеркальные очки, начал не торопясь декламировать:

Вера и не знала, что у Пушкина есть такие стихи. Надо будет проверить, что этот знаток наговорил. Он, что ли, заранее готовился? Даже раскланялся, как артист.

А с вершины горы махала рукой Катя. Ей попалась пара старичков, которые во что бы то ни стало захотели, чтобы девочка зашла к ним погреться – такой мороз, хоть и солнце… и вторая девочка тоже. И уже в своем домике радостно проговорили хором в диктофон: «У Лукоморья дуб зеленый»! А потом пришлось пить чай. Пожилые супруги рассказывали о своей жизни, показывали семейный альбом и уже хотели кормить обедом.

Но на обед подружки отправились к Кате, потому что там ждала Катина мама – и, возможно, тоже тары-бары и еще один альбом, – но Катя по-командирски это пресекла и увела одногруппницу в свою комнату. Там они отслушали материал, посмеялись над тем, что «мороза и солнца» у них набралось три, а Лукоморья – четыре. Зато каждый из опрошенных открыл рот, это круто. Никто не отнекивался, не пробегал мимо. Буквально каждый прохожий что-то знал из Пушкина наизусть.