Ухоженная женщина лет сорока торопливо занималась сервировкой ужина: белоснежные тарелки, столовое серебро и хрустальные стаканы по велению наманикюренных пальчиков телепортировались из шкафа на стол, покрытый скатертью, напоминающей рушник. Затем хозяйка перешла к дегустации холодных закусок: зачерпнула ложкой салат из руколы, моцареллы и томатов, заправленных оливковым маслом, удовлетворительно кивнула и перешла к «Оливье» – любимому блюду сына Сёмы, ради дня рождения которого она ушла с работы на два часа раньше, чтобы накрыть стол. Судя по тому, как женщина нахмурила лоб, отчего он скукожился точно выжатый лимон, «Оливье» контрольную проверку не прошёл:
– Соли мало, – сухо констатировала хозяйка.
От души всыпав специю, женщина переставила салаты на стол и приступила к нарезке сыров. Раздвоенный на конце нож, похожий на язык змеи, игриво двигался в тонкой руке. Так умело, так грациозно! Казалось, что этот дуэт – нож и рука – создан друг для друга, пока не зазвонил телефон… Лезвие соскочило с головки сыра и вцепилось в палец, разрезав кожу и плоть. Бордовые капли, точно сок спелой вишни, моментально впитались в деревянную разделочную доску…
– Твою мать, – эмоционально выругалась женщина.
Она обернула палец бумажным полотенцем, которое тотчас сделалось влажно-красным, и потянулась к сотовому. Судя по надписи на экране, звонил муж.
– Алло, Антон, у меня почти всё готово. Купи по дороге домой хлеб и…
Грубый мужской голос перебил, хлопочущую жену:
– Таня, послушай меня. Сейчас Сёма заезжал, попросил ключи от дачи. Они с ребятами сегодня поедут праздновать, так что ты там не готовь, не заморачивайся.
Женщина обвела взглядом кухню: раковина завалена грязной посудой, на рабочей поверхности крошки вперемешку с каплями майонеза и ежевичного соуса, а стол, как бельмо на глазу. В этом хаосе он выглядел прекрасным, но ненужным.
– Почему ты его отпустил? Мы же договаривались в пятницу отметить дома, чтобы на выходных он отпраздновал с друзьями, – Таня с трудом сдерживала волну негодования.
– Выключи режим «баба Таня», говоришь так, будто забыла, что такое шестнадцать лет. Молодо-зелено, как говорится, когда им веселиться, если не сейчас? – Антон продолжал заступаться за сына.
Взгляд Тани зацепился за пораненный палец, который продолжал кровоточить, а носа коснулся запах горелого, но она проигнорировала обонятельные рецепторы:
