Латон мечтал о наследнике. Аланта, его жена и прекрасная женщина, после мора, посланного богами на непокорных великанов, не могла забеременеть. Многих женщин Атлантиды постигла её участь. Они почернели лицом, утратили густоту волос и навсегда остались бесплодными.
Скорбно склонив голову, Латон глядел на виноградную гроздь, украшавшую чашу плодородия.
– Любимый, – Аланта тронула мужа за плечо, – корабль Аполодона причалил к пирсу четвёртого уровня. Идём смотреть невольниц?
Чернокожие рабыни стояли двумя длинными рядами: первый ряд занимали красивые, молодые, нерожавшие; второй ряд состоял из зрелых выносливых женщин. Первые предназначались для работ по дому, вторые для тяжёлой пахоты в полях.
Взгляд Латона выхватил юную хрупкую девушку: он подошёл, повернув рабыню задом, коснулся твёрдых налитых ягодиц:
– Хороша чертовка!
– Бёдра узковаты, – заметила подоспевшая супруга, – да и мелковата для инкубатора. Порвётся.
– Ничего, буду осторожен.
– Как тебе, вон та, мослатая?
– На лицо посмотри.
– М-да… А черна, как ад.
– Эта девушка и не очень черна, думаю, мулатка, и красива, – Латон не желал отказываться от избранницы.
– Хочешь, возьмём обеих. Но мелкую я бы не брала.
– Соседушка, ты не права, – вмешалась Мартиника, жена морехода-торговца, владельца невольников, – обрати внимание на то, какие тонкие и гибкие косточки у малышки, прямо хрящики. Легко разойдутся. А помрёт при родах, вам же меньше хлопот. Возьмёте кормилицу, да хоть нашу, в аренду. Ну?
– Уговорила, соседка, покупаем. Как её зовут?
– Как назовёте.
В доме архитектора Латона появилась рабыня с кожей цвета сильно топлёного молока. Элпида. Так обоюдно назвали девушку хозяева дома.
В семье Латона царил мир и покой. Несколько лет назад атлант женился на Аланте по сговору родителей. Отцы заседали в сенате, иногда выпивали вместе, и ещё до появления на свет потомства решили, если у одного будет сын, а у другого дочь, породниться, женив их, когда вырастут. Ни о какой любви речи не шло: в Атлантиде браки по любви были дурным тоном.
Отсутствие страстей в семье делало брак Латона и Аланты благополучным и ровным: супруги тихо заботились друг о друге.
Члены сената периодически устраивали оргии, но Латон побывал на празднике лишь один раз, о чём вспоминал с отвращением, так как это был настоящий вертеп разврата и пьянства.
