Магия в моем мире, под запретом. И не потому, что маги выродились – нет. Все потому что в королевском роду Варнаби нет ни одного мага, и высшая каста людей решила, что если нет у них этого дара – то и другим его иметь нельзя.
Я, маг льда, единственный и последний маг в королевстве людей, где за магию можно лишиться головы. Моя мать умерла во время родов и отец так и не смог мне простить ее смерть, хотя и вырастил меня. Но любил ли он меня – я не знаю. Он никогда не обнимал меня, не дарил игрушки, но в три года дал мне в руки палку и сказал: «Дерись. Потому что скоро ты останешься одна, я не смогу тебя защищать вечно и тогда тебе придется защищаться самой». Так я стала воином. Вернее меня им сделал собственный отец, который вместо куклы подарил мне палку, потом кинжал, потом кнут. Каждый следующий год, отец обучал меня чему-то новому, но не в плане шитья или готовки. Хотя и готовить и шить тоже стало для меня необходимостью. Нет, он обучал военному ремеслу и магии. Его слова, что неважно кто ты: женщина или мужчина, но драться и уметь себя защищать обязан, я запомнила на всю жизнь.
В три года я случайно заморозила кашу, которую терпеть не могла, вот тогда отец впервые посмотрел на меня не как на прокаженную, я тогда впервые увидела у него на лице не презрение, а интерес.
С тех пор я вставала с петухами и ложилась, когда последний луч солнца касался земли. И так каждый день, все мои пятнадцать лет.
Для детей крестьян нет школ, кроме церковно-приходской, и там строгие правила, которые навязывали и нашей семье. И главное правило: девочки должны ходить в платьях, длина юбки должна доставать до щиколотки, волосы должны быть заплетены в тугие косы, на ногах ботинки, на поясе передник, голову необходимо повязывать платком.
Насчет платка, согласна, мои от рождения белоснежные волосы приходилось красить каждую неделю, чтобы не дай бог, кто узнал о моей даре, вернее магии. Потому платок был даже, кстати, а вот юбка – нет. Терпеть не могу юбки. Я в них всегда путалась ногами, вначале даже падала, пачкалась, получала от отца тумаки и пинки, а потом шла на речку и со слезами на глазах, стирала подол платья, проклиная свою жизнь.
Но школу я закончила. Вернее не так – бросила, когда отец исчез.
Мое пятнадцатилетие ознаменовало то, что я проспала. Впервые – проспала.
