Яркое зарево пожара, будто созданное самим дьяволом, заливало горизонт. Пылал и лес, сгорая дотла, оставляя от себя одни угольки. Огненный вихрь катился всё дальше, не останавливаясь ни на секунду, а по небу, застилая звёзды, плыл чёрный дым.
За обезображенными, кривыми и обгоревшими деревьями поднимались страшные языки пламени, жадно пожирающие деревенские домики. Сильный ветер раздул костры на центральной площади. Пожар пытались потушить все жители, но тщетно. Огонь проглатывал дома вместе с людьми, обгладывая до каждой косточки, превращая в пепел.
Ещё недавно здесь кипела жизнь. Ещё недавно здесь бегали дети. Ещё недавно здесь трудились взрослые. Но всё это в прошлом. Сейчас здесь – пепелище, и все, кто мог, сбежали. Сейчас здесь – громко потрескивающие ветки, почерневшие брёвна на месте бывших домов и последние истошные крики догорающих заживо женщин.
Мирабелле Бланш хотелось кричать во всю глотку от невыносимой боли в душе. Запинаясь о коряги и кочки, кое-как придерживая подол платья, она падала в грязь и захлёбывалась слезами. Вытирала порванным рукавом лицо и неслась по зловещему лесу, убегая от погони, в противоположную сторону от своей деревни, догорающей по глупости и неосторожности церковников.
Этого не может быть. Это всё чёртов сон!
Почему моя семья? Почему из-за этих подонков они умерли? Они ведь ничего не сделали!..
Ноги заплетались, подкашивались от усталости, она с трудом бежала туда, куда глаза глядели – в темноту дремучего леса. Туда, где много волков. Дышать становилось всё тяжелее, и глотку разрывало от дыма и кашля. Слёзы разъели и наполнили глаза, и Бланш почти ничего не видела и не понимала.
Одно неловкое движение – и она нелепо запнулась о поганую корягу. А дальше всё происходило как в тумане. Мирабелла полетела вниз, в глубокий, заросший овраг, сдирая кожу на перепачканных руках, коленях и локтях, а разорванное платье трещало, цепляясь за ветки. Было больно! Невыносимо больно! Она с визгом слетела на дно оврага и прокатилась ещё чуть-чуть. Кожу адски саднило, в голове что-то звенело, как церковный колокол, и ребра ныли от ударов, а стоны вырывались из горящей груди, и остатки мартовского снега обжигали сильнее огня. Ей чудом повезло не удариться головой об камни.
Обессиленная, Бланш, тяжело дыша и громко всхлипывая, лежала и видела над собой звёзды, которые больше не перекрывал дым. Значит, убежала далеко. Что ж, как минимум, одна часть плана выполнена – унести ноги подальше от этого ужаса. Но внутри она ощущала пожирающую, как испепеляющий деревню пожар, пустоту.
