Книга о проигравшем человеке

Девятнадцать коротких строк

Для друзей, что уже не со мной,

Что бывали когда-то в гостях

В сером доме, похожем на гроб.

Этот мир – позабыт.

Навсегда для себя позабыт.

Впредь не пугайтесь легенд

О конечности лет в человеке,

О конечности вёсен и зим,

О последнем осеннем сне…

Не пугайтесь легенд

Человеческой смерти

О дне, когда вздох

станет единственной целью.

Человек не рождён,

а значит бессмертен.

Девятнадцать коротких строк,

Подводящих простой итог:

За себя не волнуюсь – я мёртв

Выпавший осенью снег предвещает зиму. Но это вовсе не означает, что зима наступит на следующий же день. Более того – это вовсе не означает, что зима вообще наступит. Мы можем лишь верить, что завтра будет и что зима – будет. И если вдруг через минуту я упаду и умру, то и завтра никакого уже не осуществиться. Верно ли, что и время существовало только пока существовал я? Глупо рассуждая подобным образом, я шёл из университета к метро. Падал крупный снег, таявший у земли и превращавшийся под моими ногами в бело-серо-черно-коричневую слякоть. Уже стемнело. Вокруг – ни единой души, ни единого движения. Тишина. Приглушенный свет фонарей. Проезжавшие машины были беззвучны. Я – погружен в себя.

Несколько раз я задумывался – что, если кто-то прочтёт мои записи? И что он скажет на них? Что я, в момент полного духовного истощения, я, ничтожный и малый, я, пустой в своей молодости, решился делать записи своего существования единственно для того, чтобы поправить своё положение, материальное и духовное, и преследую цели лишь тщеславные, хоть и скрытые под маской «глупых» размышлений. Что я, в отдельных строках и даже главах подражающий великим творцам, посягнул на святое – на слово.

Что ж, вероятнее всего, так оно и есть. Но мне нужны эти мысли, облечённые в слова, ибо они есть лекарство. Лекарство, призванное исцелить меня от самого себя и не предназначенное ни для кого больше.

В тот вечер много пил, совсем не ел, но и сейчас помню до мельчайших подробностей все мои переживания. Вот если бы там была ты, если бы просто сидела в стороне, доступная моему взору – одному только невинному взору – вся бы моя жизнь была другой.