Сеятель театров
Серое промозглое утро, слякоть под ногами – так встретил его очередной райцентр в Н-ской губернии. Неприятностей добавляла мокрая нога в правом ботинке – он протек, так как просил «каши», и, по-хорошему, его давно нужно было списать в утиль, но купить новую обувь Ромке не на что – денег нет. Раджа, который был виноват в его вынужденном переселении, обещал выслать деньги на переезд, но впал в очередной запой, пропил полученную на кануне зарплату и за прогулы был уволен, поэтому сам нуждался в помощи. Но о том, что денег не вышлет, не сообщил, и Ромка, много раз ходивший на почту за получением перевода до востребования, позвонив другому однопартийцу – Пугачу, наконец получил информацию: денег не будет. У Пугача тоже денег не было – он временно не работал и находился на иждивении жены.
Ромка лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации. Звонил одному, другому товарищу, но помощи не нашел. А он второй день ничего, кроме чая, не мог себе позволить. А еще эта проклятущая цыганка с ребенком на вокзале областного города, которой он отдал последние 15 копеек, хотя до этого рассчитывал купить на них пирожок и чай. Но превратности судьбы отняли у него эту последнюю возможность минимально поесть. Как говорил Экклезиаст: «Многие знания – многие скорби». А ситуация складывалась так: цыганка с ребенком просила милостыню в зале отдыха пассажиров на вокзале. И одна из отъезжающих – дородная тетка в вязаной кофте, цветастом платке, с пустыми бидонами из-под молока и корзинами со снедью, решила ее повоспитывать: «Молодая, здоровая, на тебе пахать можно, а ты ходишь побираешься, бессовестная. Шла бы работать, рабочих рук везде не хватает. Я вот с утра подоила коров, привезла молоко на рынок, продала, купила продукты для семьи, и что? Должна их отдать тебе – бездельнице. Стыдись. Иди работай». Цыганка быстро ретировалась, а Ромка выступил в ее защиту:
– Ну что Вы на нее ополчились. Видите, у нее грудной ребенок. И потом это же их сущность цыганская. Они люди свободные. Помните, как написано у Пушкина: «Цыгане шумною толпою…»
Услышав речь защитника, цыганка быстро вернулась от двери на выход, подошла к Ромке и попросила:
– Дарагой, ты такой красивый и добрый, дай денег на молоко – ребенок совсем голодный.
И Ромка, который клял себя сейчас за свою сердобольность и безотказность, отдал ей свои последние 15 копеек. Хорошо, что билет на пригородный поезд был куплен, и он смог доехать до райцентра – Серчелмы.
