Ветер. Сильный ветер. Даже оконные стекла ревели от такого натиска. Обычно такие ветра не ассоциируются ни с чем хорошим, однако наш герой с больше напоминающей горе улыбкой сидел на стареньком запятнанном кресле. И запятнанным оно было не только вчерашним томатным соусом, который наш дорогой герой решил добавить себе в ужин, но и многочисленными интересными историями, которые очевидны, наверное, только самым пытливым умам. Покуда наш герой расплывается в улыбке и каких-то непонятных мне воспоминаниях (да, они у него очень странные) в такой пасмурный и холодный день, можно поведать о пятнах кресла.
***
1817 год. Точной даты я уже тебе не скажу, друг мой, но именно в этот год родилось то кресло, на котором теперь сидит наш странный герой. Вышло оно из-под рук неизвестного австрийского мастера, перебравшегося в Санкт-Петербург. Причина этому переезду мне неизвестна, как, впрочем, и остального: о мастере мало известно. Само же кресло было схоже с гамбсовой мебелью: сочетание плавности и резкости. Отличительными же чертами были искусно выточенные подлокотники и спинка, а также болотно-зелёная обивка. Именно таким было это кресло.
Кресло мастера могло покорить самые прихотливые задницы и спины, да одно «но» – мастер неизвестный и работы его никому не нужны. Резные кресла, тумбы, столы продавались за сущие копейки. Самая высокая предложенная мастеру цена была 3 рубля. То ли покупатель был скупым и жадным, то ли сам мастер не хотел брать больше, доподлинно мне неизвестно. И, наверное, вы уже понимаете, что нормально прокормить себя и свою дочь у него просто не было денег: дай Бог, зарабатывал 5 рублей в месяц. Новое кресло же, по мнению самого мастера, должно было вывести его из бедности: оно выглядело очень дорого, да и стоило столько же (мастер вложил в его создание последние деньги и силы).
Мастер гордился этим креслом так, будто дворец небесный воздвигнул. Чем была вызвана эта гордость на грани греха? Возможно, тем, друг мой, что творение такого уровня могли сделать только великие творцы, а мастер простой столяр. Правда, всей этой напыщенной гордости не хватило и на неделю: голод не умеет ждать. Так кресло и пылилось в углу, не найдя своего покупателя.
В ещё большую депрессию может ввести тот факт, что дочь мастера побиралась на улице, чтобы хоть как-то помочь горе-отцу. Нет, не подумай, друг мой, я не осуждаю мастера, я его просто не жалею. А вот за дочь его я действительно переживал, особенно тогда, когда настроение улицы и погода явно не пели. Однажды дочь мастера (ей было всего одиннадцать лет) даже избил полицмейстер, забрав всю заработанную милостыню. В общем, трудная жизнь (надеюсь, такая жизнь обошла тебя, мой дорогой друг). И с такими условиями труда, как сейчас выражается народ, не трудно догадаться, девочка быстро приобрела себе пару на всю жизнь – чахотку. Это был удар для её отца. Ни один врач не мог толком помочь: лекарств толком никаких не было. Если же даже что-то и находилось, то бедность не желала делиться деньгами.
