Лера вышла на «Смоленской», отсюда до НИИ всего два квартала. По мере подъёма на эскалаторе температура воздуха нещадно росла, и на выходе из метро достигла тридцати пяти градусов по Цельсию. По крайней мере, об этом красноречиво свидетельствовало табло с режущими глаз алыми цифрами.
Лицо обдало сухим пыльным жаром, растрепавшим ее обесцвеченные волосы. Задержавшись на несколько секунд, Лера оглядела безлюдную улицу, а затем быстрым шагом направилась в сторону Арбата. Она спешила. Худенькая фигурка в летних хлопковых брюках и бежевой блузке приближалась к серому трехэтажному сооружению, где ее ждали.
Старые дома с неухоженными дворами зловеще «смотрели» темными окнами брошенных квартир. Редкие освещавшие дорогу тусклые уличные фонари подмигивали пожелтевшими от времени лампами. Повсюду летал подгоняемый порывами ветра мусор.
Она помнила эту улицу, когда здесь еще жили люди. Ее девятилетнюю девочку родители возили по ней в школу, хотя может быть, она ошибалась. Сейчас они все казались одинаково неживыми. Да еще эта жара, испепеляющая и беспощадная, не дающая даже носа высунуть из убежища. Только к осени становилось прохладнее, и столбик термометра опускался до тридцати градусов, да и то в ночные часы.
На секунду девушке показалось, что за ней следят. Остановившись в тени здания, Лера затаила дыхание. Померещилось. А может ветер подыгрывал воображению. Она ускорила шаг, добежав до кованых ворот за пару минут. На звонок долго не реагировали, но затем в привинченной к калитке коробке раздался щелчок.
– Кто? – спросил хриплый мужской голос.
– Я к Морозову, – ей показалось, что ее не услышали, и повторила, – к Морозову.
Калитка щелкнула замком, издав два коротких писка.
– Входите!
Перед массивной железной дверью, она пригладила растрепанные волосы и убрала их за уши. После того как сработал электронный замок, дверь слегка отошла, и Лера обеими руками потянула ее на себя. В тамбуре стало заметно прохладнее. Находившийся у рамок-металлодетектора охранник поманил ее рукой.
