Вечерами наступало веселье. Деревенские парни и девушки собирались на улице, и тут уж от дневной усталости после тяжёлой работы на сенокосе или на дворе по хозяйству не оставалось и следа! Слаженно выводили задушевные песни, потом пускались в пляс до упаду под звонкую игру гармошки. А бывало, что в задоре парни бились на кулаках – кто сильнее, кто ловчее. Первым охотником до таких боёв был Егор Жуков. И он же – самый азартный в деревенской округе плясун. Как пойдёт выписывать вприсядку «русского», выкидывать коленца – любо-дорого поглядеть!
Но в тот раз веселье, как ножом, обрезало тревогой:
– Пожар! Костинка горит!
Над соседней деревней, близкой к Стрелковке, вились грязно-серые клубы дыма. По улице гулял сильный ветер, а это грозило ещё большей бедой – огонь перепрыгивал с одной избы на другую. Парни вперегонки ринулись к пожарному сараю, хватали кто что – багры, топоры, вёдра. Выкатили огромную бочку для воды и бегом на руках потащили её в Костинку.
Огненная стихия бушевала уже вовсю. Горели дома, амбары. Густое пламя завихрялось на ветру, страшно гудело. Мужики носили воду, да где там вёдрами унять такую силищу! Бабы угоняли подальше мычащую и блеющую скотину, какую удалось вывести со дворов. Подмога из соседних деревень, пожарные команды – все вступили в неравную схватку с огнём.
Егор Жуков пробегал с ведром мимо дома, у которого ещё только занялась пламенем кровля. Из окна избы донёсся детский крик:
– Спасите! Горим!
Егор, не раздумывая, вылил воду на себя и бросился в дом. Среди серого едкого дыма он подхватил на руки двух малых ребятишек и вынес на улицу. Снова забежал в избу, взял в охапку немощную старуху, вытащил и её. Хоть и было парню всего пятнадцать лет, но силой он пошёл в деда – тот мог на плечах лошадь поднять! Да и мать с лёгкостью ворочала тяжеленные мешки, полные зерна.
К тому времени, когда пожар уняли, выгорело полдеревни. Жуткое зрелище! Навзрыд плакали женщины и дети. Их мужья и отцы, все чёрные от дыма и копоти, горестно глядели на пепелище. Много семей осталось без крова, без домашнего хозяйства, даже без куска хлеба. Егору тоже тяжко было смотреть на это. Он вырос в бедной крестьянской семье и знал, каково это – остаться без жилья. Однажды ему с отцом, матерью и сестрой пришлось несколько месяцев ютиться в убогом сарае, пока добрые люди не помогли им выправить дом – хоть неказистый, да свой.